Лев Куклин - Год лошади (Сборник рассказов)

— Не прикидывайся дурачком. Имей в виду — мы и не таких раскалывали! Наш Великий и Мудрый Вождь и Учитель утверждал это — вкрадчиво спросил следователь недавнего учителя начальной школы.

— Что именно — это — слабо шевельнулся тот.

— Ну вот… — следователь заглянул в протокол и долго шевелил губами. — Это самое… Что дважды два — равняется… — и пасть его с металлическим лязгом бдительно захлопнулась, как дверца секретного сейфа.

— Нет, не утверждал… Это утверждают учебники…

— Ага, молодец, что признаешься… — почти ласково пропел следователь. — Признаешься, что не утверждал. Значит, выходит — занимаешься контрреволюционной пропагандой?! А? Подрываешь государственные устои!

— Но ведь как раз на этой основополагающей истине, что дважды два равняется…

— Заткнись! — прервал его следователь.

— … и держатся наши устои! — упавшим голосом докончил бывший учитель арифметики… и снова получил возражение, но на этот раз по зубам…

— Последний раз спрашиваю: откуда сведения?

— Но об этом же… все знают… — выдохнул бывший учитель из последних сил, сплевывая на пол кровавую слюну и осколок зуба.

— Стало быть, признаете себя участником массового заговора?! — бесстрастно сформулировал следователь, постукивая карандашиком по столешнице. — Кто же именно эти — все? Прошу уточнить… По чьему приказанию разглашали государственную тайну?!

— Тайну?! Например, по указанию… Шапошникова и Вальцева… — назвал молодой педагог хорошо знакомые ему имена. И — всем. Но — не сидевшему перед ним…

— Так-так… — следователь оживился. Дело, которое вначале показалось ему мелким и обыденным, на глазах укрупнялось, превращаясь в групповщину. — Кто еще? Признавайся, сволочь! Педагог тонко и беспомощно улыбнулся разбитыми губами и тихо назвал имя Пифагора…

— Японский шпиен?! — прямо ахнув от идущей в руки удачи, подпрыгнул на своем стуле следователь. — Ну, а ты на кого работеешь? Отвечай, гнида! Даже без особых физических воздействий на подследственного быстро выяснилось, что вредительская сеть раскинула свои ячейки уже довольно широко: вражеские агенты во многочисленных типографиях, руководимых пробившимися к руководству врагами народа и шпионами иностранных разведок, уже успели массовыми тиражами выпустить целую серию подрывной литературы, по своему внешнему виду как бы являющейся школьными учебниками.

Человек в полувоенной форме и с бледным бесссонным лицом встал. Он выглядел усталым победителем после нелегкого сражения. Он нажал кнопку звонка, и в кабинете, бесшумно отворив массивную дверь на отлично смазанных петлях, возникли два сотрудника с неподвижными равнодушными глазами.

— Взять немедленно! — коротко приказал он. — Всех… вот по этому списку. Будьте особенно бдительны к этому самому… — он заглянул в листок, — Пифагорову. Матерый, видать, шпионище. Будет отстреливаться! Ширится круг, ширится… — и в глазах следователя словно бы включился желтый огонек — то ли питаемый внутренним энергетическим источником, то ли древний волчий хищный блеск. — Всех причастных к этому делу… сразу же ко мне! — сухо бросил он в заключение. — Попросите дополнительные силы. Все эти… учебники… — он брезгливо поджал губы и поправился, — так называемые учебники… кон-фи-ско-вать! В результате грандиозной и молниеносной операции удалось взять значительную часть разветвленной и хорошо законспирированной группы международных шпионов и диверсантов. К сожалению, Шапошникова и Вальцева живыми взять не удалось… Согласно рапорту оперативных работников, они погибли в перестрелке… Успел скрыться и Пифагор, видимо, заранее предупрежденный кем-то из врагов народа, несомненно окопавшихся в органах. Зато в известное всем ведомство несколько крытых грузовиков, тяжело осевших на рессорах, доставили, кроме множества вредителей, изъятую продукцию… На книгах был аккуратно проставлен четкий устрашающий штамп: «Подлежит специальному хранению», «Только для служебного пользования», «Сов. секретно»…

А через какое-то, не слишком долгое, время в большом, красивом белокаменном зале, доставшимся новой власти от старого режима и перекрашенном в ярко-красный цвет, состоялся массовый митинг… или съезд… или — я уж не помню точно… научная конференция. На трибуну, под скрещенные алые знамена с золотой бахромой и тяжелыми витыми кистями, поднялся Начальник… или Командир… в общем — Слуга Народа. Ибо именно таков был его тогдашний официальный титул…

— Дорогие товарищи и братья по классу! — начал он. — Я уполномочен доложить вам, что удалось выявить зловещую группу лиц, махровых агентов международного империализма. Они, эти смрадные псы, недобитки и отщепенцы, эта помесь лисы со свиньей… вопреки учению нашего Вождя и Учителя, утверждали, что дважды два равняются… тс-с! — ни больше ни меньше, как четырем, товарищи!

В зале — шум и возмущенные выкрики:

— Позор!

— К расстрелу наймитов капитала!

— Гнилую траву с поля вон!

— Если враг не сдается…

— Но я вам честно, по-партийному, по-братски, — продолжал оратор, — скажу, что мы тоже не лыком шиты и не зря, товарищи, едим свой хлеб, обильно политый вашим трудовым потом!

В зале — аплодисменты.

— Нашему знаменитому, хорошо всем известному ведомству, славным нашим рабочекрестьянским органам, неусыпно стоящим на страже наших общегосударственных интересов, железной рукой удалось пресечь, выжечь каленым железом их вредительские действия, и с корнем вырвать эту ядовитую траву на ниве нашего передового, бесплатного и всеобщего просвещения, процветающего под руководством нашего великого Вождя и Учителя! Аплодисменты, переходящие в овацию. Все встают.?

— Партия, как самый передовой отряд, и ее великий Вождь и мудрый Учитель учат нас, что наше пролетарское дважды два должно быть самым передовым в мире! Уже одно это исключает смехотворное утверждение мракобесных идеолегов о том, что дважды два равняется этому самому… смешно сказать… каким-то мелкобуржуазным четырем! Бурные, продолжительные аплодисменты.

— Нет, дорогие товарищи! Наше дважды два, овеянное нашим победоносным революционным знаменем, неуклонно направляемое руководящей и всевозрастающей ролью передового всеохватывающего учения, значительно превосходит и будет превосходить эти голословные и злопыхательские утверждения, подрывающие основы классового сознания. Передовой отряд рабочего класса никак не может согласиться с этим эксплуататорским показателем! И эта аксиома не подлежит дискуссиям и пересмотрам!

Разумеется, и это надо открыто признать, у нас есть еще неисчерпаемые резервы на пути к дальнейшему улучшению, повышению и неуклонному подъему. Итак, да здравствует наш Отец и Верховный Учитель, корифей всех возможных и еще невозможных наук, Вождь всех народов, прозорливо предупреждающий нас, что в наших условиях непрерывного роста благосостояния дважды два должно равняться…