Лев Куклин - Год лошади (Сборник рассказов)

— Ящик? — заинтересовался Петр. — На колесах?!

— На колесах… И с пушкой!

— Уж не революция ли опять? — заколыхались мужики.

— Не… — спокойно ответил Александр. — Техника всполошилась. Я, видишь ли, ее законное место занял. Ну, рассудите сами, — какое-такое у броневика, существа неодушевленного, может быть законное место? А вот кто мне мое законное место отдаст? Броневичок затих невдалеке, не решаясь, видимо, подъехать ближе к костру. Из него никто не показывался. Петр, мягко ступая по траве босыми ногами, подошел к нему, внимательно оглядел со всех сторон и вернулся к сидящим вкруг огня.

— Одно явно, — доложил он, — ей ни водки, ни сена не потребно!

— Неприкаянная, в общем, машина! — покачал головой Александр. — Хозяина у нее нет!

Кони, мелодично позванивая медными кольцами на сбруе, с хрустом жевали душистую траву, ласково ржали время от времени, словно бы переговаривались друг с дружкой на своем древнем и мудром лошадином языке.

А неторопливая человеческая беседа, то и дело прерываемая негромким постукиванием серебряных стопочек, то затухала, то снова вспыхивала, словно огонек, перебегающий в костерке. Звезды потихоньку бледнели, и на востоке затеплилась узкая розовая полоска. Совсем близко со свистом крыльев пронеслась утиная пара и скрылась в прибрежном тростнике.

— Чую, знатный денек будет! — вздохнул Петр. — Эх, быстро летит времечко!

— Ну, нам, пожалуй, пора! — поднялись четверо братьев-близнецов. — Спасибо, старшие, за хлеб-соль…

— Куда поспешаете? — спросил Петр. — До города ровным аллюром совсем ничего. Зада не успеешь намозолить…

— Нам надо успеть еще по местам разобраться… — засмеялись четверо близнецов. — А то один раз на Аничковом-то мосту второпях перепутались, — до сих пор знатоки спорят-разбираются, кто из нас где стоял…

Табунок ускакал. Александр III подвел своего конягу к большому валуну, грузно вскарабкался на камень и уже с него — пересел на надежную выносливую спину своего битюга. Николай I, зацепив носком стремя, одним броском вскинулся на своего любимца Лорда, который косил круглым глазом и все норовил стать на дыбы.

Петр I легко вспрыгнул на своего жеребца, приударил его босыми пятками — и поскакал, не оглядываясь на второго, запасного коня, на длинном поводу трусившего следом. И три императора друг за другом, — так сказать, в хронологическом порядке, неспешной рысью направились в сторону Санкт-Петербурга…

Одинокий броневичок, натужливо рыча старым изношенным мотором и выпуская сизый дымок, затарахтел за ними…

Отец и сын лежали лицом вверх в теплой некошеной траве над высоким речным обрывом. Большое тело реки было спокойно и в этом спокойствии угадывалась скрытая до времени сила. Густая августовская ночь стояла у самых глаз, низко опустив крупные сочные звезды. Они влажно отражались в неподвижной воде и падали на самое дно удивленно раскрытых зрачков мальчика. И еще казалось, что от близких звезд пахнет спелостью, как от крепких яблок. Но это просто дыхание ночи ненавязчиво доносило аромат белого налива из прибрежного сада, над которым в звездном мерцании угадывался крест на старой колокольне.

— Папа, а можно убить звезду? — тихо спросил мальчик.

— Нет… Звезды бессмертны… — задумчиво ответил отец, покусывая кисловатый стебелек. — По сравнению с их веком человеческая жизнь — пылинка.

— И все-таки, люди полетят к звездам? — недоверчиво допытывался сын.

— Конечно. И человек, как яблочное семечко, даст ростки на других планетах… Он не договорил и прислушался. Откуда-то из-за ближайшего сарая донеслась ругань, пьяное отхаркивание, потом — тупой топот тяжелых сапожищ, — и почти вплотную на лежащих надвинулись смутно различимые в темноте три угловатые глыбы. Отец рывком поднялся, каким-то звериным первобытным чутьем уловив опасность. Мальчик тоже вскочил.

— Эй ты, падаль! — хрипло выдохнула одна из темных фигур, чиркнув спичкой. — Нашарь-ка закурить!

— Извините, — спокойно сказал отец. — Я не курю.

— Ах ты, сука дешевая! — приходя в мгновенную ярость, просипела вторая глыба. — Не куришь?

И он нанес слепой удар прямо в лицо отца. Тот уклонился от удара, инстинктивно заслоняя мальчика, левой рукой отбрасывая его за спину. На фоне звездного неба снова прочертил зловещую траекторию круто опускавшийся кулак. Отец несколько тяжеловато пригнулся и точным коротким ударом снизу встретил черную тень на уровне живота. Икнув и хватая воздух, нападающий согнулся пополам и корчась, пополз по земле. А когда вдали уже затихали топанье и крики двух убегавших, — отец вдруг упал навзничь. Еще не успевший как следует испугаться мальчик наклонился над ним. Тускло отсвечивая в звездном сиянии, из левого бока отца торчала плексигласовая рукоятка самодельного ножа. Звезды в его глазах погасли.

— Папа-а-а-а! — страшный крик осиротевшего человеческого детеныша оглушил и потряс Вселенную.

И с неба сорвалась, мгновенно скользнув к горизонту, ярко вспыхнула и исчезла звезда…

Это была одна из многочисленных битв на планете Земля, подробности которой затеряны теперь в глубинах Истории…

И если в общих чертах данное событие весьма достоверно отражено в соответствующих хрониках, то некоторые детали этого сражения либо попросту ускользнули от взоров очевидцев, либо оказались им совершенно непонятны.

Попробуем же истолковать смысл тех давних событий с позиций нашего времени…

…Народное восстание, подобно хорошему пороху, вспыхнуло сразу во многих местах. Отряды бедноты двинулись к ненавистному Городу, в котором укрепился Правитель. Город стоял на слиянии двух рек, и к нему вела только одна дорога. На этой дороге, как восставшие хорошо знали от своих лазутчиков, находилась укрепленная батарея с тремя сильными и дальнобойными орудиями.

Командиром батареи был старый служака, до потрохов слепо преданный своему властелину. Орудийная прислуга была опытной и вышколенной и пользовалась привилегиями, подобно доверенным слугам в баронском замке. Их не удавалось ни разагитировать, ни купить… А обойти батарею было нельзя, ибо, оставив ее в тылу, восставшие оказывались у стен Города сразу меж двух огней. Во что бы то ни стало — батарею нужно было взять штурмом.

— Огонь! — хмуро скомандовал командир батареи. — Покажем этому быдлу, кто хозяин в нашей стране!

Изрыгнуло огонь и дым, черный горький выдох смерти, первое орудие. Его тяжелое ядро проложило заметную просеку в рядах нападавших. Выстрелило и второе орудие, и тоже собрало страшный урожай смерти. Третье орудие молчало… Пушкарь, поднесший фитиль к запальному отверстию, слышал тонкий свист вырывающихся из жерла газов, но… выстрела не произошло.