Лев Куклин - Год лошади (Сборник рассказов)

— Какие захватывающие перспективы! — загорелся самый молодой. Да, что ни говорите, а по всему чувствовалось, что он недавно окончил колледж…

— Конечно… — согласился комиссар. — Физика Времени — неисчерпаемый своеобразный детектив Вечности… Кто спорит? Вам, конечно, сразу мерещатся погони по крутым петлям Времени, перестрелка из пересекающихся Пространств, захват преступников на межпланетных космических базах в глубинах Вселенной… Вы насмотрелись фантастических фильмов, мой друг! В действительности же происходят парадоксы, весьма огорчительные для наших заскорузлых полицейских умов! Теперь кражи совершаются в одном времени, а расследование вести приходится совсем в другом; краденое перемещается в параллельных мирах и реализация его происходит во временах и пространствах, о которых мы не имеем даже самого смутного представления; наконец, сами преступники отсиживаются после совершения ограбления где-нибудь в пятом измерении, в отелях будущего. Какие уж тут, к синим чертям в задницу, могут быть следы?! — вдруг взорвался комиссар криминальной полиции, и на сотрудников следственной бригады сразу повеяло страстью и азартом его грозной молодости. — Причем тут наша дохлая дактилоскопия? Нам с нашей примитивной техникой до грабителей просто не добраться! И как бы в подтверждение его слов, подошел с рапортом последний сотрудник из технического отдела. По молодости лет он тоже никак не желал смириться с очевидным поражением.

— Воздух в норме… — доложил он. — И масс-спектрографы ни на что не реагируют. Такое впечатление, что во всем объеме здания ни одной лишней подозрительной молекулы! В общем — никаких следов! Ни малейших!

— Надо бы сказать определеннее, — поправил его комиссар, — никаких следов материальных тел в нашем времени… Я же объяснял вам: все это — неумолимые законы физики… Следы, разумеется, проявятся. Но… нас с вами может уже и не быть на этом свете!

— Но преступление совершено сейчас! — нервно завопил сотрудник технического отдела.

— А я уверен в обратном… — покачал головой комиссар, внимательно наблюдая, как его собеседник пытается прикурить сигарету от зажигалки.

— Вот видите, — негромко сказал он, — и у вас кончилось топливо. Сотрудник с отвращением взглянул на неработающую зажигалку и торопливо сунул ее в карман.

— Не переживайте, — утешил его комиссар. — Нам всем не по зубам это дело…

— Такое ощущение, что меня взяли за горло и душат… — пожаловался фотограф, который так и не сделал ни одного дельного снимка. — И при том — костлявые, но невидимые руки.

— Ты считаешь, что преступники — призраки? Невидимки?

— Не увлекайтесь. Они вполне реальны и осязаемы, как физические тела. Но — в других измерениях времени и пространства. Насколько я смог уловить суть, стены подобного здания, — комиссар обвел взглядом гулкий и пустой вестибюль Музея, — в энном измерении с разверткой по вектору времени могут быть запросто вывернуты наизнанку…

— Значит, и охранная сигнализация, сработавшая в настоящем, — с готовностью умного студента подхватил недавний выпускник колледжа, — в силу замедления течения времени подаст свои сигналы на пульт только в далеком будущем… Представляю себе, какой переполох подымется вдруг в этом пустом здании!

Но никто из следственной бригады не поддержал шутку.

— Что же делать? — туго ворочая языком, спросил одышливый инспектор.

— Ничего… — бросил комиссар, направляясь к выходу. — Мы бессильны. Будущее — в руках преступных корпораций.

Несколько мгновений комиссар опять постоял, следя, как закатные краски играют на белых стенах Музея и как тени пальмовых листьев в косых лучах солнца перемещаются по мраморным плоскостям здания, после чего опустился на сиденье бесшумно подъехавшей машины. Шофер включил было «мигалку».

— Зачем? — поморщился шеф. — Нам некуда торопиться. И это yжe совершенно бесполезно… Потом внезапно опустил стекло и поманил пальцем молодого следователя.

— Думаю, что не за горами то время… вот именно… время, — грустно повторил он, — когда в умах человечества произойдет полная психологическая перестройка. Сменятся моральные категории и соответственно им — законы…

— Что вы хотите этим сказать?

— А то, что преступники, поскольку их — большинство, будут считаться нормальными членами общества, а вот честный человек — преступником.

— Значит, мы будем жить совершенно в различных измерениях? — тоскливо спросил молодой следователь. Комиссару показалось даже, что он прошелестел свой вопрос голосом, похожим на жестяное шуршание запыленных пальм возле здания Музея… Он вздохнул и ничего не ответил. Потом, откинувшись на спинку сиденья, закрыл глаза, словно бы не желая больше видеть окружающий его мир.

Ни в одном из его измерений…

Извозчицкая лошадь нервно дернула ухом, услышав первый выстрел, и сильно тряхнула головой.

В гриву набился снег: порядочно задувало. Второй выстрел донесся сюда негромким звуком, похожим на хлопок открывшейся бутылки шампанского.

Извозная была выбракованной кавалергардской лошадью. И когда очередной порыв ветра принес ей в чуткие ноздри знакомый запах пороха, — острый, кисловатый запах опасности, — она тревожно всхрапнула и несколько раз копнула передними копытами слежавшийся снег.

…Из метельной круговерти, тяжело ступая, появился высокий рыжеватый военный. В глазах его стояли бессильные слезы. Он почти волочил на руках маленького курчавого человека без шапки. Темные волосы второго были запорошены снегом. Лицо его было бледным, а выдающийся заостренный нос еще бледнее лица. Он как-то виновато улыбался и зажимал подвздошье ладонью. Промеж тонких пальцев сочилась темная кровь, быстро густевшая на морозе. Пока рыжеватый бегал за скинутой второпях шинелью, возница бережно укутал кудрявого седока в медвежью полсть, потом причмокнул губами, и санки унесли раненого навстречу начертанной ему судьбе.

Когда печальная поляна у Черной речки опустела, — под сумрачной густой елью на самом краю поляны вдруг зашевелился и стал разваливаться большой сугроб. В свисте налетевшего снежного разряда из сугроба медленно поднялось белое летающее блюдце.

С его настывших обтекаемых бортов осыпались сухие снежные ручейки и тут же подхватывались и закручивались ветром.

Летающее блюдце, цепляясь за еловые ветви, выплыло на открытое место. Гравитационные двигатели встали на полную тягу, — и неведомый космический пришелец белым призраком косо скользнул в низкие злые тучи.

Метель усиливалась. Никто ничего не заметил.

Ничего не пронюхали даже вездесущие филеры из Третьего отделения. И на зеленое сукно стола, обширного, как плац Марсова поля, к всемогущему шефу жандармов Александру Христофоровичу Бенкендорфу не легло ни единого рапорта…