Борис Фрадкин - Пленники пылающей бездны. Повесть

- Что же ты молчал до сих пор? - возмутился Вадим. - Кто исполняет? Какие вещи?

- Да нет, здесь совсем не то, что вы думаете, - Скорюпин находился в затруднительном положении. - Здесь записан голос одной моей знакомой. Сначала письмо, а потом она поет. У нее очень хороший голос.

- Пусть будет твоя знакомая, - Вадим устало махнул рукой. - На безрыбье и рак рыба.

- Не ладно ты говоришь, Вадим Сергеевич, - одернул Дектярев Суркова. - Раз Павел говорит, что девушка хорошо поет, значит так оно и есть. Действуй, Павлуша!

Скорюпин вылез из-под пульта и будто на крыльях взлетел по лесенке. Вставляя ленту в звукосниматель, он заторопился. Пальцы плохо слушались его; даже узнав о безвыходном положении «ПВ-313», он не волновался так сильно, как сейчас. Ему бы давно воспользоваться аппаратом, каждый день он ощупывал в кармане заветную коробочку, да все как-то стеснялся.

Пропустив конец ленты, на котором было записано письмо, Павел включил звукосниматель.

«Павлуша! - прозвучал в кабинах звонкий девичий голос, и Павел заулыбался, - а теперь я спою тебе песенку, которую ты заставлял меня петь в Орловке. Помнишь?»

Услышав первые аккорды, взятые на электронно-музыкальном инструменте, которым снабжались ракетопланы, обитатели «ПВ-313» подняли головы, замерли. Казалось, они целую вечность не слышали не только музыки, но просто женского голоса. Вместе с голосом девушки в кабины ворвались звуки родного солнечного мира. Звуки, подобно камням, падавшим в воду, всколыхнули притупившиеся было чувства. Вместе с внезапным приступом тоски каждый испытал необъяснимый прилив радости. Комок подкатывал к горлу, хотелось и плакать и смеяться.

Это была популярная песенка о луне, внезапно вышедшей из-за туч и помешавшей любовному объяснению астронавта, который должен отправиться в первый полет… на Луну!

Не очень сильный, но верный голос с большим чувством выводил каждое слово, вкладывая в него особый смысл. Биронт ухмыльнулся и глазами показал Дектяреву на потолок. Николай Николаевич утвердительно кивнул головой. Голос замолк.

- Еще! Снова! - дружно закричали геолог и атомист, а затем и присоединившийся к ним Чураков.

Песню прослушали три раза. Связист возвратился очень серьезный, но глаза выдавали его с головой.

- Где же она? - спросил Дектярев.

- На Луне.

- Ну, ну, я ведь не хотел обидеть тебя, Павлуша.

- А я совершенно серьезно, Николай Николаевич. Ее назначили туда лаборанткой в опытную оранжерею. Таня - ботаник.

- Скажи, пожалуйста! Ты почти в центре земли, она - на Луне. И чего только не случается. Таня… Хорошее имя. Она не приходила провожать тебя?

- Нет. Я ждал ее, но она, наверное, задержалась в своей лунной оранжерее. Мы целый год не виделись. Вот перед самым стартом ленту от нее получил.

Песня произвела благотворное действие на экипаж. Впервые, укладываясь спать, никто из пятерых не взглянул на глубиномер. Время вдруг полетело быстрее, и будущее показалось более радужным.

Вадим спал крайним у люка. Проснувшись, он выставил голову над его краем, чтобы насладиться теплом, исходящим от труб. Он улыбался - в памяти еще держались картины сновидений: Лена, пляж на реке, яркое солнце, теплое дыхание ветра…

Но тут же он насторожился, от беззаботности не осталось и следа. Еще не веря себе, Вадим рывком, по пояс, перегнулся через край люка. Прислушался. Нет, слух не обманывает его - бур продолжает работать. Он выскочил из-под пульта, выпрямился, взглянул на приборы: никаких изменений в режиме действия аппаратуры не произошло. Тогда Вадим снова нырнул под пульт и растолкал Андрея.

- Ну, чего тебе? - недовольно огрызнулся Чураков и повернулся на другой бок.

Вадим рванул его сильнее.

- Подвинься к люку. Ничего не замечаешь?

Андрей заметил сразу, но счел благоразумным не делать поспешных выводов. Сонному легко и ошибиться. Разгладив ладонями лицо, посидев несколько минут поодаль, он снова придвинулся к люку. Тут начали просыпаться остальные.

Всасывающие трубы становились холоднее, хотя двигатель работал на прежней мощности. Электрический смерч все с той же легкостью распылял вещество и подавал его в камеры подогрева.

Механик убедился, что сбываются предсказания атомиста: подземоход двигался быстрее, делая уже не полметра, а восемь десятых метра в секунду.

Ни Биронт, ни Дектярев не могли с исчерпывающей ясностью объяснить происходящего. Ученые только догадывались: в камерах идет бурный термоядерный процесс, и отрицательная температура резко, скачком переходит в положительную.

Вадим поспешил к пульту, чтобы проверить эту догадку расчетом. Если она подтвердится, в будущем можно создать двигатель самой необыкновенной конструкции! Но, едва включив счетно-решающую установку, Вадим опустил руки. Он хотел произвести расчет, он заставлял себя, но… что-то более сильное притупляло мысли, ставило его в положение беспомощного новичка-конструктора.

В кабинах падала температура. Нить на шкале термоизмерителя приблизилась сначала к восьмерке, задержалась около нее на три четверти суток и угрожающе двинулась дальше.

Холод заставил экипаж соорудить из матрацев подобие телогреек. Вид у людей был совсем нелепый, особенно у Дектярева. В таком одеянии геологу с трудом удавалось протиснуться в отверстие люка, и, делая это, он чертыхался на весь подземоход.

Наконец он подсел к Вадиму и завел такой разговор:

- Вадим Сергеевич, дорогуша, а нельзя ли все-таки превратить охладительную систему в отопительную? Природа выкидывает фокусы, так и нам нужно выкинуть что-нибудь такое, - он покрутил пальцем в воздухе, - эдакое.

- Пожалуйста.

- Да ну? Придумал-таки?

- И придумывать ничего не нужно, Николай Николаевич, - Вадим покусывал губы. - Перестроить систему просто, но для этого ее потребуется выключить на несколько суток. Скажите-ка мне: те двенадцать с половиной тысяч градусов тепла, которые развивает магнитоплазменное поле, по-прежнему действуют на корпус подземохода или их компенсирует переохлаждение вещества?

Дектярев вопросительно посмотрел на Биронта.

- Ни о какой компенсации не может быть и речи, - ответил Валентин Макарович. - Переохлаждение порождает новый вид энергии, но не уничтожает тепла. Ваша охладительная система реагирует и на тепло и на холод. Но холод, который передается в виде излучения, вызвал в полупроводниковых спаях какие-то иные соотношения.

- Тогда и говорить не о чем. Мы не сможем и на секунду выключить охлаждение. Произойдет самоуничтожение подземохода. Устраивает вас такая перспектива?

Дектярев взглянул на Андрея.

- Похоже, так, - подтвердил механик. - Термоэлементы охладительной системы соединены в одно целое. Поодиночке их тоже не перестроишь.