Дуглас Хилл - Галактика без человечества. Романы

- Но ты же… - Финн запнулся, скрывая смущение.

- Не принадлежу к роду людскому? Не человек? - Глаза Медведя сверкнули в свете костра. - Может быть, и не похож. Может быть те, другие, похожие на меня, поступали не как люди. Но мы существуем. Мы, как и вы, происходим от доброго людского корня.

- Не понимаю… - начал Финн.

- Как же, - сказал Медведь. - Да можешь ли ты понять? Эти твои люди прятались в своих деревеньках, крепко зажмурив глаза и думая, что пришлые пугала не тронут их. Люди слишком перепуганы, чтобы даже защитить себя, слишком напуганы даже для того, чтобы разузнать что-нибудь о врагах и попытаться защищаться. Все они такие - перепуганные и невежественные. - Он взглянул на Финна со своей кривой усмешкой. - Кроме старого Медведя. А теперь в это исключение попадаешь и ты, я думаю.

На лице Финна было написано смятение.

- Я такой же невежественный и перепуганный, как и любой из них. Я видел Рабовладельцев, сражался с ними, но узнал лишь, как много я не знаю. А мне нужно знать.

Медведь обсосал косточки последней рыбы и швырнул их в огонь, после чего он уселся поудобнее и удовлетворенно отогнул.

- Ага, нужно. Или ты не выживешь и месяца. А старый Медведь как раз тот парень, который научит тебя. Как ты заметил, теперь моя очередь рассказывать. - Снова кривая усмешка. - Но не жалуйся, если тебе целый месяц будут сниться кошмары.

Медведь оказался таким же хорошим рассказчиком, как и слушателем. Время шло, наступила глубокая ночь, луна своим серебряным светом смягчила тени вокруг костра, а Финн сидел неподвижно, едва дыша, словно загипнотизированный рокочущей басовой мелодией голоса Медведя. Он всецело обратился в слух и не пропускал ни единого слова.

Медведь сначала рассказал о себе.

- Начнем с малого, - сказал он со своей кривой усмешкой, - и оставим мировые проблемы на потом.

Он действительно был рожден и рос, как один из «монстров Рабовладельцев» далеко на западе, в одном из главных Центров Рабовладельцев, окруженном высокой горной цепью. Это был один из главных Центров, сказал он Финну, возможно, самый большой из всех: он занимал большую площадь и был густо населен.

Как и все, подобные ему, он служил «хозяевам». Когда он вырос, он, как и его соплеменники, стал сторожить - или пасти - большую группу людей-рабов. Но тот факт, что Медведь продолжал исполнять свои обязанности, не помешал ему увидеть, как безнадежно и беспомощно они жили.

Медведь видел, как люди, ковыляя, выполняли работу, будто тягловый скот, каковым они и стали. Он видел, как людей изучают и жестоко гоняют зверолюди - включая его самого. Он видел, как люди старели и умирали с ужасающей легкостью, а их заменяли другими - такими же беспомощными, жалкими и обреченными.

Но с самого начала Медведь знал, что в нем есть какое-то отличие, которое отделяло его от диких соплеменников. Возможно, более высокий уровень интеллекта, возможно, зарождающиеся ростки сострадания. Как бы то ни было, но он почувствовал вину по отношению к людям-рабам. И он задал себе вопрос, которого никто никогда не задавал. Вопрос - почему?

И еще он понял, вопрос этот будет терзать его, пока он не найдет ответа. Втайне, украдкой, он начал изучать Рабовладельцев.

Несколько лет он подсматривал, подслушивал, учился, копил информацию - медленно складывал ее частички воедино, он строил подробную картину того, кем и чем являются Рабовладельцы, почему они появились на Земле, каковы их долгосрочные планы. Никто не замечал, что позиция Медведя изменилась, никто и на мгновение предположить не мог, что он делает.

- Так я потерял осторожность, - пророкотал Медведь. - Я выбрал время и проскользнул в те помещения Центра, куда не пускают таких, как я. Многое я там узнал. Там меня и поймали.

За преступное проникновение в запретную зону его приговорили Рабовладельцы к смерти. А зверолюди - его братья и товарищи - решили для забавы медленно забить его силовыми кнутами.

- Когда все кончилось, они швырнули меня со склона горы, куда сваливали мусор, - голос Медведя стал скорбным и глубоким, как похоронный звон. - Но я одурачил их. Я не умер. Я лежал там несколько дней. Без воды, без пищи, раны мои загнили, я лежал неподвижно, лишь только страдал от боли. Но я не умер. Со временем я смог шевелиться и стал рыться в отбросах в поисках кусочков еды. Позже, когда мои раны стали заживать, я уполз в лес, где и живу до сих пор.

Но даже когда он совсем выздоровел, остались внутренние рубцы, которые никогда не заживут. Они породили глубоко укоренившийся гнев, дьявольскую жажду наносить ответные удары, и только это позволило ему выжить, когда он лежал, истекая кровью на груде отбросов.

- Так я объявил войну рабовладельцам, - пророкотал Медведь. - Смешно звучит? Старый Медведь, совершенно один, объявил войну целой расе завоевателей, со всем их заумным оружием и машинами. Но я их знаю. Я знаю их слабости, их уязвимые точки. Я знаю, как укрываться от них и как убивать их. Вот чем я занимаюсь с тех самых пор. Вот чем я буду заниматься до своего последнего дыхания. Убивать Рабовладельцев.

- А своих, таких, как ты? - поколебавшись, спросил Финн.

- Ага. Не прорвешься через того - не убьешь этого. Но я больше не держу их за подобных себе. Знаешь, они считают себя существами иной породы, чем люди. Называют себя братья по крови - будто все они кровные братья. Они только и умеют, что выполнять приказания Рабовладельцев - делают это так жестоко и уродливо, как только они и умеют. А что до меня, так я считаю себя человеком, хотя большинство людей бросится бежать со всех ног, если увидят меня.

Финн нахмурился:

- Но как ты… как они стали такими? Откуда они появились?

Медведь некоторое время внимательно смотрел на Финна. И ответ, который Финн понял только наполовину, встревожил его еще больше оттого, что он был произнесен ровным, холодным тоном:

- Видишь ли, мой мальчик, нас СОЗДАЛИ. Вырастили специально Рабовладельцы.

Медведь ухмыльнулся своей кривой усмешкой, увидев, как Финн сидит, словно пораженный.

- Ты, наверное, так и не понял. Я не имел в виду, что нас создали так, как они делают свои или своих соглядатаев. Братья по крови из мяса и крови и костей, как и ты. Происходят они от людей, рождаются, как и все. Только… задолго до их рождения, когда они не больше булавочной головки, завязавшейся во чреве их матери. Рабовладельцы их вытаскивают и что-то с ними делают.

Потрясенный Финн слушал рассказ об огромной лаборатории, которую Медведь обнаружил в Центре. Там человеческие вибрионы - не больше оплодотворенных яйцеклеток - оперируют странными и тонкими инструментами. Проделав над ними неизвестную операцию. Рабовладельцы вновь помещают их в утробы матерей, где они естественным образом растут до рождения.