Владимир Калашников - Универсальный бег

Райэдар прикончил ещё одного врага, и выглянул сторожко в окно, высматривая уцелевших снайперов. В дверь влетела граната и закрутилась в центре зала. Некогда проверять. Райэдар выпрыгнул в окно, выбив грудью остатки стекла, повис на кончиках пальцев над пустотой. Взрыв прошёл над ним, только вихрем из мелких осколочков камня посёк пальцы.

Райэдар закинул своё тело в помещение, — снайперов не было, отлично. Добежал до безопасного места, за стеной. Облокотился о неё рядом со спецназовцами.

— Они прорвались через ту лестницу, — солдат мотнул головой в сторону двери, из которой вылетела граната, — и через главную, где эскалаторы. Там погибло ещё двое наших.

— А остальные?

— Техническую лестницу забаррикадировали, а баррикаду заминировали. Мы услышим, когда там захотят пройти! — Актонг утробно рассмеялся. — Ещё две лестницы, и проходы на крышу, — там пока никого, — держим.

— Отступать некуда. Поднимемся на крышу — расстреляют, если не с ближайших крыш, то с вертолётов.

— Есть один путь.

— Галерея над землёй? Ты тоже заметил?

Спецназовец кивнул.

Со второго этажа вокзала к противоположному огромному зданию, торговому центру, над дорогой вела стеклянная галерея. На неё можно было попасть и с улицы, если подняться по одной из двух симметричных относительно галереи лестниц, тоже застеклённых.

— Ни черта ни получится. Разве что, проползти под ней…

Спецназовец снова кивнул.

Райэдар закрепил на подоконниках третьего этажа пластит, потом подошёл к обогревательным трубам, выстрелил в каждую в упор, перебив. В каждый простреленный стояк вместе со спецназовцем забросил пластит, растянутый на мелкие шарики. Потом протянули к батареям выдранную из-под штукатурки проводку. Делали всё быстро, пока в окнах напротив вновь не появились стрелки.

— Кому-то придётся остаться, чтобы включить свет. И когда он это сделает, взорвётся и первый этаж, и второй, и третий. Разом. — Спецназовец умолк на секунду, потом продолжил: — А раньше, чем это произойдёт, нам надо пробиться на второй этаж, и взорвать зал, из которого выходит галерея, чтобы можно было из подпола пробраться под неё.

— Мы сделаем это! — твёрдо сказал Райэдар.

— Я взорву всё! — глухо сказал второй спецназовец. — Меня зовут Тогол, но в группе обычно называли Золой. И я всё превращу здесь в золу.

Ещё через одну дверь запрыгнули вражеские солдаты, Райэдар и Актонг прыгнули в стороны, стреляя, а Зола молча принял пули врагов в живот, только передёрнулось лицо. Потом стрелял до тех пор, пока враги не перестали извиваться на полу.

— Так вам будет легче меня оставить, — произнёс Тогол-Зола, — я всё сделаю. Кто уцелеет, будет рассказывать детям про то, как раскалённая всегда Зола потухла и остыла. Но перед этим пыхнула жаром.

— Взорвёшь, когда услышишь взрыв на втором этаже, спустя две минуты, — произнёс Актонг и положил на колени Тоголу автоматы убитых.

Райэдар пожал раненному спецназовцу руку, прежде чем выйти из зала, чтобы больше никогда туда не возвращаться.

— Надо сообщить всем, чтобы оставляли позиции, и сбивались в ударную группу! — Актонг ринулся к одной из лестниц, когда в глубине здания что-то рвануло.

— Это, наверное, наша баррикада, — спокойно сказал спецназовец и убежал.

Оставшиеся девять спецназовцев стянулись в один из залов, без окон. Заняли оборону у дверей, Актонг произнёс быстро:

— Когда мы отходили, они поднялись на грузовом лифте. Раньше мы и не замечали его, двери так украшены, что их и не разглядишь. Они наверно тоже не замечали, раз не воспользовались раньше. Уктихру ударили в спину прямо из пулемёта, прошибли насквозь вместе с бронежилетом. Ничего, на этом лифте больше никто не сможет ездить!

Они решили спуститься по одной из запасных лестниц, расчистили себе путь гранатами, прорвались к залу перед галереей, ведя сокрушительный огонь, иногда почти в упор, и каждый уже стрелял с двух рук. Они оставляли за собой горы трупов, шли дальше.

Когда оказались в зале перед галереей, их осталось шестеро. В Хотолго в упор пыхнули огнемётом, и пылающий факел, в который он превратился, бросился в толпу врагов, обхватил сразу трёх, повалил, сжал крепко, воспламеняя их от себя. Фароха разорвали на куски взрывными пулями. Лиоду сломало взрывной волной позвоночник, и по просьбе парализованного солдата, Актонг всадил ему в голову пулю.

В зале заминировали пол перед входом в галерею, бережась тяжёлого пулемёта, установленного на другом её конце, отошли обратно, чтобы не попасть под взрыв. Отошли, опять же, с боем.

Тогол полз к выключателю, полз на спине, потому что боялся, что если перевернётся, кишки начнут выпадать из простреленного живота. В зал вломились враги, и спецназовец открыл беспорядочный огонь. Солдаты опустошали магазины один за одним, изрешетили ему ноги и руки, в живот добавили свинца.

— Ты глянь, он ещё жив! — проговорил один вояка, когда приблизился к израненному солдату.

— Пристрели его! — бросил другой вояка.

— Сейчас, он шепчет что-то!

— Темно совсем, не видно ничего. Зажги свет!.. — хрипел спецназовец.

— Ещё чего! Прикончи его! — повторил второй солдат.

— Ах вы, ублюдки! — ясным чистым голосом проговорил полумёртвый спецназовец и подняв винтовку пробил головы обоим врагам. А следующим выстрелом раздробил выключатель, соединив провода.

Шестеро спецназовцев и Райэдар ползли между стальными балками, на которых держалась галерея. Пока они ждали небольшого взрыва, который расчистит лаз в подпол, на них одна за одной накатывались волны врагов. И опадали, валами мёртвой плоти.

— Мы поджарим их из огнемёта! — орал военный, заглядывая в щель. Пули не могли достать спецназовцев, не могли долететь до них через переплетение стальных конструкций, канатов, проволочных сетей и растяжек. Пулемётчики в галерее наклонили стволы в пол, и открыли огонь, но пули сплющивались о металл.

Вояки спустили огнемёт в подпол и направили в щель, по которой уползли спецназовцы.

— Включай на полную мощность! — проорал командир. — Мы спалим их!

Солдат отвернул регулятор подачи напалма и нажал на рычаг распылителя. Струя пламени ринулась вперёд, и в тот же момент чудовищно сильный взрыв уничтожил здание вокзала.

От страшного удара вылетели наружу все огромные стёкла на трёх этажах, лопнули стёклянные стены галереи, окна в торговом центре, куда она вела, вдавились в здание. Железобетонные опоры обратились в пыль, и неподъёмная крыша вокзала обрушилась, продавливая перекрытия. Сотни врагов, заполонивших этажи, в одно мгновение были раздавлены, а от огромного здания осталась только одна стена, самая дальняя, да и та накренилась. Оплавленная стальная махина галереи рухнула одним концом на землю, колонны под ней переломились как спички.