Владимир Калашников - Универсальный бег

— Где она была? — поинтересовался Грароздар.

— В субботу вечером, как только я ушёл, сумасшедший маньяк постучал в её дверь. Она открыла, думала что я вернулся, и хотела излить на мою голову ещё одну порцию грязных ругательств. Он ворвался внутрь, захлопнув дверь изнутри. Она сопротивлялась, он связал её. Ночью вывез далеко за город. Димудус же оболгал меня. Сначала я подумал, что это он виновен в её похищении. Упрочился я в этой мысли после того, как позвонил ему и придя, не обнаружил полиции. Димудус — такой же скрытый психопат, как и тот, что похитил Алирию, вдобавок подлец. Ему хотелось посмотреть на меня, убитого горем. Мною же двигало желание отомстить, и я принёс с собой для него много тепла и света… — Райэдар засмеялся. — Но когда он, насытив своё эго видом моего несчастья, сообщил в полицию, я понял, что он виновен только в подлости и даче ложных показаний. Настоящий преступник никогда не стал бы связываться с полицией. Я потерял всякую надежду, не знал, что делать дальше, пока не вспомнил рассказы Алирии о её новом знакомстве. Она ещё ставила мне в упрёк, что со мной не так интересно, как с тем собеседником по телефону, что я скучный и бесцветный, не выделяюсь из серой массы.

— Мне кажется, она ошибалась, — осторожно сказал детектив. — Ты неплохо раскрашиваешь всё на пути. Преимущественно, в красные оттенки…

— В её рассказах о сетевом знакомце я и раньше замечал кое-какие несоответствия. Создавалось впечатление, будто он врал. Постоянно, во всём.

— Но, конечно, очарованному человеку это заметить сложнее, — подметил Грароздар.

— Я вцепился стальной хваткой в эту последнюю ниточку, и пришёл по ней к моей Алирии. Я отследил этого человека через телефонную станцию и заявился к нему домой. Сетевым знакомцем оказалась целая группа шутников. Я опять решил, что шёл по ложному следу, но потом… Ведь обманывали Алирию девушки. Так кто же тогда разговаривал по телефону? Оказалось, что с Алирией всегда беседовал брат одной из насмешниц. Психика у него была неуравновешенная. Дальше всё было просто.

— За то незначительное происшествие в вагоне я тебя не виню. Но вот соплеменники той мрази… такие же опустившиеся людишки… нет, недочеловеки… Они требуют твоей казни. Трусливое шакальё… Они побоялись бы поглядеть нам в глаза… Я проехал по твоему маршруту, и сам чуть не сорвался… — щека детектива дёрнулась.

— Я защищал Алирию…

— Я мог бы снять с тебя вину, — тихо произнес Грароздар.

Райэдар недоверчиво хмыкнул.

— Я вывезу тебя из города, — проговорил детектив. — Машину с полицейскими номерами никто не остановит.

Райэдар согласно кивнул. Они спустились в подземный гараж, сели в машину с гербом полиции на дверцах, и выехали на поверхность. Оцепление было снято — полицейских перебросили к вокзалу, в Управлении не хватало сил. В городе царила полная анархия. Бунтующие толпы громили магазины, на дорогах громоздились кучи столкнувшихся машин, какие-то люди деловито запихивали в отверстия бензобаков вымоченные в масле полосы ткани и поджигали. Дымные столбы поднимались от нескольких таких костров. Доносились звуки перестрелок, то ли с остатками полиции, то ли между населением. Несколько раз в полицейскую машину летели камни, и чтобы отпугнуть анархистов, Грароздар высунув руку в окно, давал в их сторону автоматную очередь. А когда впереди возникла фигура с гранатомётом, сваренным из обрезков водопроводных труб, вдавил педаль, а потом включил стеклоочистители.

За городом было спокойней и Грароздар остановил машину в каком-то леске, и когда они вылезли из салона, продолжил говорить убедительным голосом:

— Побег из полицейского участка можно рассматривать как следствие необходимой самообороны, драку на площади перед вашим заведением и скотобойню в вагоне — свалить на неизвестного террориста, крематорий в квартире Димудуса на неосторожность полицейских в обращении с табельной ослепляющей гранатой. К тому же бракованной… А эту небольшую… — Грароздар вспомнил дымящийся асфальт, заваленный трупами, поправился: — Скорее, большую, войну — на столкновения с гангстерами. Подтасовать кое-где улики, залить несколько страниц в следственном деле чернилами… Или оставить на нём тлеющую сигарету…

— Я не хочу возвращаться к прежней жизни. Не желаю видеть каждый день людей, что с лёгкостью давали против меня показания, хотя раньше считались моими друзьями.

— У тебя появятся новые друзья…

— Которые при случае точно так же предадут меня?

— Я бы не предал.

— Не все такие, как мы, — хмыкнул Райэдар.

— Подумай, — проговорил Грароздар, — я мог бы отчистить тебя от всего, за что тебя преследуют. Мои показания и показания Алирии полностью сняли бы с тебя вину.

— Не надо, — улыбнулся Райэдар. — Спасибо. Я уйду в тень, вместе с Алирией. Нас никогда не найдут. Мне этого достаточно.

— Если когда-нибудь что-нибудь понадобится, обращайся, — произнёс Грароздар.

— Разве что, когда у меня кончатся патроны, — усмехнулся Райэдар. — Хотя я всегда могу достать их у убитых врагов.

— Я всё же попробую снять с тебя столько обвинений, сколько смогу. Тогда не будут так усиленно вестись твои поиски.

— Спасибо, — повторил Райэдар.

Они постояли с минуту в молчании, друг напротив друга.

— Скоро в область прибудут военные дивизии. А мне надо вернуться к Алирии, — произнёс Райэдар. — Прощай.

В далёком лесном домике, подвал которого стал комнатой ужаса и мук для Алирии, между потолком и полом, на сотнях паутинистых нитей висело то, что несколько дней назад наслаждалось страданиями беззащитной и беспомощной жертвы. Теперь же оно само получало свою долю боли; теперь оно полностью состояло из Боли — с большой буквы. И сквозняк забавлялся с этой Болью, создавая симфонии на звенящих натянутых нервах, подобно великим струнных дел мастерам древности.

Кожа, мясо, жировые слои сошли с костей и оголили внутренние органы, которые, медленно угасая, продолжали функционировать. Позвоночный столб, на оконечности которого держался небольшой мозг, сохранял чуть ниже в сети сосудов и нервов вздыбливавшиеся и опадавшие лёгкие, пульсирующее сердце, а ещё ниже издыхала, теряя капли жёлчи, печень.

От Олгдаха-Иртусигла-Димудуса остался лишь костяк, да несколько органов, соединённых артериями и венами. Все прошедшие дни Олгдах опускался до самого пола, и наконец, когда запрокинул голову, почувствовал его голой, — будто оскальпированной, только скальп снял он сам, своими первыми рывками, — черепной коробкой. Постучал по доскам, распугивая зверьков, вставших на задние лапки и нацелившихся на его почки. Хорьки и крысы брызнули во все стороны, тогда-то Иртусигл и дёрнулся всем телом, изо всех сил, впервые не почувствовав боли. Той, которую чуть было не стал называть почтительно, с большой буквы.