Владимир Пекальчук - Край непрощенных

— Слушай… ты же помнящий. Что, если бы ты… умер? Появился бы в новом, заправленном танке…

Все засмеялись, Святой сказал:

— Ты недавно тут, тебе простительно. Если Трофим танкист, это еще не значит, что он тут в танке появляется. Вон у него в поселке живет немец-подводник, унтер машинного отделения. Так что, он должен с подлодкой сюда попасть?

— А как же тот 'тигр', что я видел на улице? И другие танки?

— Так же, как и самолеты. Техника появляется тут изредка и только для того, чтобы стать железным гробом для своего экипажа. Точно так же, как бомберы появляются с истребителями на хвосте, чтобы быть сбитыми, а сами истребители — с почти сухими баками, чтобы сбить бомбер и затем упасть в болото без топлива. Ну а танки обычно появляются в паре с компанией бойцов-гранатометчиков. В жизни утюжил села гусеницами — в аду сгорай в танке вечно. Но иногда бывает так, что экипаж танка умудряется избежать своей судьбы, либо покинув танк до встречи с гранатометчиками, либо победив. Или гранатометчики напарываются на зомби и гибнут. Короче, изредка танки остаются несожженными. Такой захватить — большая удача и большая редкость.

— Понятно. Меня просто обмануло то, что Трофим сказал — 'в баке моего танка'.

— Просто танк — 'тридцатьчетверка', - пояснил танкист, — я на таком воевал. И когда мы такой нашли — я был единственным, кто смог его пригнать в нашу деревню. Вот и говорю — мой. Эх… было бы соляры чутка, тряхнул бы стариной…

После в штаб созвали всех присутствующих лидеров.

— Значит, так, господа, — сказал Святой, — планы у нас следующие. Всю годную еду, которая у вас есть, раздайте среди своих людей. Во-первых, дух поднимем, во-вторых, исключим нападения друг на друга в то время, когда в лагерях останутся только небоеспособные.

— Нельзя оставлять только небоеспособных, — возразил интеллигентный с виду мужчина в очках с треснувшим правым стеклом, — есть же еще и людоеды…

— Толку с охраны, если так? Все равно против орды по отдельности не устоит ни одно малое поселение. Кроме того, мы идем ва-банк, наши силы слишком малы, чтобы распылять их. Я понимаю, что вы не хотите оставлять без человеческого присутствия фактории с доходящей до кондиции едой — но если по уму, то нам нужны все, до последнего человека. Кто весел, кто не тля — пусть готовит свои руки к рукопашной. Слабые телом или духом сгодятся носильщиками боеприпасов. У нас выдался редкий шанс, когда совпали стройка и налет орды. Другого такого случая придется ждать сотни лет. Далее, надо начинать передислокацию войск и переформирование, этим займутся наши штабисты. Времени у нас в обрез, господа, стройка перейдет в фазу наполнения магазинов примерно через двести часов, мы должны ударить до этого. А, и еще. Всех пленных варваров необходимо перевести сюда в течение суток. Выполняйте.

Еще через два сна пришел посыльной варваров, с белым флагом и толстым конвертом. Письмо оказалось написано на совершенно понятном английском языке. Кто-то из варваров, развивая идею Кирсана, додумался через загипнотизированного медиума надиктовать письмо писарю-пленнику.

Письмо содержало достаточно детальный отчет по приготовлениям: в целом, у варваров все обстояло не так радужно из-за орды, практически все селения были брошены, девять тысяч человек собрались в самом большом селении, надеясь отбить нападение орды сообща.

— Опасаюсь, что у них может и не получиться, — заметил по этому поводу Макс, — людоеды все сплошь помнящие, а у нас примерно один помнящий на двадцать-тридцать человек, ну и у варваров та же картина. Людоедов меньше, но качество… Один боец со стажем в сотни и тысячи лет стоит взвода непомнящих.

— Пускай передислоцируются на нашу территорию, — предложил Святой, — вместе отобьемся, если что. По моим подсчетам, примерно к этому времени орда уже должна рыскать по округе в поисках нового селения. Вся надежда на то, что Дистль не подведет.

Немец не подвел: менее чем через час после этого его люди приволокли троих каннибалов, двух мужчин и женщину, все трое в обрывках, некогда бывших приличными костюмами. Судя по покрою — относительно современная одежда, стало быть, объяснить им такие понятия, как 'система' и 'перерасход энергии' будет нетрудно.

Пленников, основательно избитых и связанных по рукам и ногам, буквально принесли и сразу же привязали к стульям, хотя Кирсану показалось, что в их состоянии они уже вряд ли способны сопротивляться.

— Дистль, бляха-муха, а убить их сразу и принести мне трупы ты не догадался?! — возмутился разведчик.

— Я думал, они тебе живыми нужны, — удивился немец, не разглядевший в раздражении собеседника сарказм.

— Ежу понятно, что они мне нужны еще и вменяемые и на ногах! На них же места живого нет, а мы с ними вообще-то собрались договариваться!

Тот поправил очки:

— И что я могу поделать? У меня шесть человек, которые их сюда тащили, покусанные. Не говорю о восьми погибших, это мелочи, но тащить того, кто вырывается и кусается… А рты им завязать, не вырубив, не вышло. В общем, как смогли — так сделали. Ерунда, откачаем.

Всех троих слегка полили водой, смыли с лица кровь, одному перебинтовали голову. Это сильно озадачило всех троих: они ожидали чего угодно, от обычной расправы до съедения, но никак не медицинской помощи.

— Рты им развязать? — спросил один из бойцов, участвовавших в поимке.

— Не надо. Один черт мы их не поймем. Нам надо выяснить, на каких языках они говорят. Макс, неси свои рисунки.

Вогель принес ветхую тетрадь, раскрыл на первой странице и продемонстрировал каннибалам от руки нарисованный британский флаг. Первая же попытка оказалась удачной: один из мужчин отреагировал так, словно этот флаг что-то для него значил. Макс специально уточнил, показав вначале на рисунок, затем на него. Людоед кивнул.

— Анатолий Юрьевич, ваш выход. Берите англичанина.

— У нас проблема, — сказал гипнотизер, — я не уверен, что загипнотизированный поймет то, что вы будете говорить ему по-русски. Обратная сторона медали, так сказать.

— Ерунда, я сам говорю по-английски.

Перед пленниками поставили стул, на который уселся подобранный англоговорящий доброволец, и сеанс гипноза начался.

— Итак, вы смотрите на часы, они приковывают ваш взгляд… вы смотрите только на них, следите только за ними, вас больше ничто не беспокоит, не раздражает, вы ничего не слышите, кроме моего голоса, вам тепло и хорошо. Вы медленно погружаетесь в сон, но хорошо слышите мой голос… Как только я щелкну пальцами, с вами заговорит голос, вы должны повторять все, что услышите, каждое слово, медленно и отчетливо, точно так, как оно произнесено… Вы будете слышать только тот голос, что заговорит с вами первым, и не будете слышать больше никаких других звуков…