Александр Беляев - Золотая гора (журнальный вариант)

И Клэйтон, который явился сюда для того, чтобы убить страшного Микулина, с готовностью побежал исполнять его приказания. Этот «холодный огонь», скрытый энтузиазм начал заражать Клэйтона. Он принес огнетушитель и взобрался на крышу. Отсюда он видел, как из дома, куда Данилыч внес труп Грачева, вышла Лор. Если бы не ее суровое лицо и чуть-чуть сдвинутые брови, никто не мог бы предположить, что эта девушка только что перенесла сильнейший удар.

- Потушили? Я ничем не могу вам помочь? - спросила Лор.

- Конечно, - ответил Микулин. - Иди отдохни, Аленка! Лор молча удалилась. Микулин и Клэйтон слезли с крыши. Вечером в тот же день в сосновом гробу, сколоченном Данилычем, тело Грачева было опущено в землю. Засыпали. Молча постояли над могилой.

Только Данилыч что-то шептал.

Через несколько дней, сидя за вечерним чаем, Микулин сказал:

- Трудно теперь работать без Грачева.

- Да, - ответила Лор. - Придется выписать кого-нибудь из наших ребят. Но на это уйдет немало времени.

- Разрешите мне сделать одно предложение, - сказал Клэйтон. - Я одинок, решительно ничем не связан. Для меня «где хорошо, там и родина», как говорили римляне. Здесь мне очень хорошо. Болезненные припадки не повторяются. С каждым днем я чувствую себя здоровее. Я с большим удовольствием остался бы у вас по крайней мере до весны и помогал бы вам в лаборатории.

Микулин взглянул на Лор.

- А что, Аленка, ведь это не плохо? Мистер Клэйн уже помогал мне и оказался способным. У него ловкие руки.

Клэйтон достиг цели. Он присутствовал при опытах, мог следить за «путешествием» Микулина по неведомым странам молекул, атомов и электронов. Постепенно Клэйтон начал и сам знакомиться с этими удивительными странами. Его сведения были поверхностны и, быть может, не совсем точны. Но он обладал живым воображением, и даже во сне Клэйтону снились атомы и электроны. Он был в необычайном мире микрокосма. Он видел центральные ядра-протоны, вращающиеся вокруг самих себя, как солнца. Видел планеты-электроны, которые вертелись, как волчок, и облетали вокруг центрального ядра. Иногда крайняя «планетка» отрывалась от своей солнечной системы, подойдя слишком близко к другому солнцу. Равновесие нарушалось. В маленьком мирке происходили настоящие «космические бури». Вечные странники - ионы, как кометы, прорезывали солнечные системы атомов и нередко становились пленниками. Закон всемирного тяготения царил и здесь. Бродячие электроны превращались в планеты, вращающиеся на привязи вокруг солнца. Это был мир вечного движения, как вечно меняющийся и в то же время устойчивый. Вечно нарушаемое равновесие тотчас восстанавливалось.

И вот приходит Микулин со своею «пушкой» и начинает бомбардировать электроны пи-лучами. Атомы расщепляются. Отдают внутреннюю энергию. Процессы, на которые природа тратит миллиарды лет, проходят в несколько минут… Клэйтону снятся груды золота, золотые горы Киншан. Придя наутро в лабораторию, Клэйтон рассказывал Микулину свои сны. Микулин внимательно слушал, иногда смеялся и говорил:

- Вы делаете успехи.

Клэйтон поражался работоспособности Микулина. Микулин работал, не отрываясь, целые дни и неизвестно, когда спал. Казалось, никакие интересы не существуют для него, кроме науки. Но Клэйтон знал, что научный энтузиазм поддерживается у Микулина чисто практическими целями - сделать жизнь трудящихся лучше, легче, богаче.

Наконец настал день, вернее, вечер, когда Микулин возобновил свой опыт с превращением элементов.

На этот раз уже Клэйтон положил белый порошок на полочку у окошечка стеклянной лампы.

- А что это за порошок? - спросил Клэйтон.

- Висмут.

- И из него вы сделаете золото?

- Сейчас увидите.

Микулин повернул рубильник под напряжением тока в пять миллионов вольт, электроны завились винтом и с необычайной силой начали вылетать из окошечка. Никто их не видел, но зато видна была их работа: через несколько минут порошок висмута превратился в крупинку какого-то вещества, впрочем мало похожего на золото.

- Опять неудача?

- Все в порядке, - ответил Микулин, рассматривая полученный элемент. - Это свинец. Будем продолжать опыт.

Свинец был превращен в талий. А из талия получилась блестящая капелька ртути. Еще раз вспыхнули трубки-лампы зеленоватым огнем, и ртуть превратилась в горошину чистейшего золота. У Клэйтона дыхание перехватило.

- Что же вы будете делать с этим первенцем? - спросил он.

- Вновь превращу в висмут.

Клэйтон вздохнул. Золото превратить в порошок от расстройства желудка. Нет, решительно этот человек не от мира сего!

Микулин увидел огорченное лицо Клэйтона и рассмеялся.

- Вам так жалко этой горошины? Так и быть, я подарю вам ее. Можете сделать из нее брелок.

- Благодарю вас, - ответил Клэйтон, бережно опуская золотую горошину в карман. - Теперь вы займетесь производством золота?

- Вы ошибаетесь мой друг. Эта горошина обошлась мне ровно в три раза дороже, чем стоит такой же кусочек ископаемого золота. Мой способ добычи золота еще не рентабелен, как говорят хозяйственники. Мое открытие еще не имеет практической ценности. Нужно удешевить производство золота.

Клэйтон был и разочарован, и обрадован одновременно. Разочарован тем, что к золотым горам нужно еще долго идти, обрадован тем, что предстоит дальнейшая работа с Микулиным.

Потянулись рабочие дни. Микулин неустанно продвигался вперед по стране неведомого. Лор «заготовляла фураж», делала подготовительные опыты, Клэйтон помогал Микулину «строить мосты» через пропасти и совершать обходные движения. Иногда один и тот же опыт Микулин повторял по десять раз, иногда работа целой недели шла насмарку, и приходилось начинать все снова. Электроны вели себя совсем не так, как им полагалось по предварительным расчетам. Надо было найти причину, а для этого приходилось делать новые и новые опыты.

Клэйтон нередко провожал Лор в ее прогулках. Что касается Микулина, то он предпочитал гулять в одиночестве, чтобы ему никто не мешал думать. Притом и эти редкие прогулки Микулин совершал в предутренние часы, проработав всю ночь напролет. Таким образом Микулин не мешал Клэйтону.

Однажды Клэйтон и Лор заехали к самому болоту, и Клэйтон решил поговорить с девушкой о том, что давно занимало его.

- Присматриваюсь я к вам, новым для меня людям, и многого не понимаю, - начал он издалека.

- Что же вам непонятно? - спросила Елена.

- Да вот.., хотя бы вы для меня загадка. Простите, что говорю о вас, но мне кажется, что…

- Пожалуйста, говорите.

- У нас, в Штатах, - с вашего разрешения, я буду откровенен, - девушку вашего возраста и вашей внешности сочли бы ненормальной, если бы она никого не любила Женщина остается женщиной. И склянки с пробирками не могут, не должны заменять в ее сердце живого человека, живой любви. Я помню ваш короткий крик над трупом Грачева. Вы так горячо любили его? Этого я не заметил в ваших отношениях к Грачеву. Еще меньше это можно сказать про ваши отношения к Микулину. А возникновение любви к нему тем более вероятно, что здесь нет выбора.