Василий Сахаров - Темный

Республиканских агентов и врача, который помогал нордам, забрали контрразведчики. После чего они взяли с меня все необходимые показания, и я вернулся в палату.

Мое лечение закончилось через три дня. Почки снова заработали, как надо, а ноги перестали отекать. Нужно было возвращаться на службу, и за мной заехал адъютант Эрлинга капитан Рокуэлл. Однако проехали мы немного. Через пару километров машина остановилась перед храмом Тюра, который считался покровителем Беренгара, и Рокуэлл сказал:

– Генерал Эрлинг внутри. Он ждет вас.

– Капитан, давай без официоза. Для тебя, когда мы не на службе, я Юра.

– Договорились, – он кивнул. – Тогда можешь называть меня Андреем.

Я вышел из машины и полной грудью вдохнул морозный воздух. Хорошо. Жив и почти здоров. Можно воевать дальше. Хотя какая война при штабе? Скорее всего, буду мотаться по указке Эрлинга из одного подразделения в другое, передавать его личные приказы и наблюдать за командирами батальонов, полков, бригад и дивизий. Ну да ладно. Это тоже нужно кому-то делать, а Тейт мой шанс подобраться к царским хранилищам. Очень уж я увлекся темой переходов в параллельные миры, и отступать не собирался.

«Надо идти, Тейт ждет», – подумал я и вошел в храм.

В помещении меня встретил пожилой жрец в темно-синем плаще, который, видимо, был предупрежден, кто я и зачем сюда пришел. Поэтому он указал на вход в главный зал, где стояла статуя древнего божества, и я двинулся дальше.

Кстати, насчет посещения храма. Я никогда не считал себя набожным, ни в богов не верил, ни в дьявола, ни в потусторонние силы. Как и подавляющее большинство вальхов, небожители для меня нечто далекое, сродни мифу. Но Эрлинг не таков. Он твердо уверен, что боги и предки наблюдают за нами, своими потомками, и где бы Эрлинг ни служил, высокородный аристократ всегда посещал местные святилища. Причем не важно, кому они посвящались, Роду или Одину, Тюру или Тору, Перуну или Кернунносу. А меня привезли в храм по той причине, что Эрлинг хотел получить вассальную клятву на верность. Ну и что тут сказать? Я не возражал. Если генералу так спокойнее, можно дать клятву, для меня это не принципиально.

Оказавшись в главном помещении святилища, я увидел Тейта. Он стоял перед каменным изваянием Тюра, которого зодчий изобразил в образе статного юноши, и я приблизился к генералу.

– Решился все-таки? – Эрлинг покосился на меня.

– Решился.

– А понимаешь, что назад дороги не будет?

– Да.

– Начинай.

Клятвы бывают разные, и аристократы знают их с самого раннего детства. Поэтому я вспомнил нужную, повернулся к Тейту, протянул к нему руки и заговорил:

– Я, Юрий Темников, потомственный дворянин, клянусь в верности и преданности князю Тейту Эрлингу. Я признаю его своим сюзереном по совести и без обмана. Клянусь сражаться за него на войне и защищать от козней врагов во времена мира. Клянусь не причинять вреда князю Эрлингу и его семье. Клянусь не покушаться на его жизнь, не предавать и не злоумышлять против своего покровителя. И да будут боги свидетелями моей клятвы. Слава богам и предкам нашим!

Клятва короткая. Раньше, во времена феодализма, когда понятия «сюзерен» и «вассал», действительно, что-то значили, проводились специальные обряды и текст клятвы был расписан на несколько страниц. По сути, это договор между знатным дворянином, который имел войско и деньги, с другим дворянином, который принимал его покровительство и шел в армию титулованной особы: князя, герцога или графа. Но сто пятьдесят лет назад клятву сократили. Снова начинался век научно-технического прогресса, и многое из старых обычаев выкинули.

Впрочем, неважно. После моих слов должен был сказать свой короткий текст Эрлинг. И он не медлил. Генерал накрыл мои ладони своими и произнес:

– Я, князь Тейт Эрлинг, потомственный дворянин, принимаю клятву Юрия Темникова, и клянусь, что встану на защиту моего вассала, если в том будет нужда, и окажу ему помощь в трудную годину. Да будут боги свидетелями моей клятвы. Слава богам и предкам нашим!

Не было грома и молний. Не было жрецов-свидетелей. Только я и Эрлинг. Мужчины обменялись клятвами и для нас этого достаточно. Отныне я вассал Тейта, а он мой сюзерен.

Как ни странно, служить при штабе мне понравилось. Во-первых, подобралась хорошая компания, вернее сказать коллектив, из боевых офицеров, которые не только над картами и схемами корпели, но и повоевать успели. Поэтому мы понимали друг друга с полуслова. Во-вторых, как офицер по особым поручениям, я постоянно находился в разъездах, часто бывал в своем батальоне, у спецназовцев, штурмовиков, летчиков и артиллеристов. За счет этого получил огромное количество знакомых. Ну и, в-третьих, немалую роль играл тот факт, что я видел общую картину войны и имел доступ к секретной информации. Это на передовой непонятно, чем руководствуются маршалы и генералы, посылая полки в мясорубку, и часто мы, простые офицеры и солдаты, проклинали бездарных полководцев. А в штабах генералы рядом, и становится ясно, что они просто люди и им тоже нелегко. Трудно посылать людей на смерть. Тяжело брать на себя груз ответственности. И в итоге военачальникам приходится воспринимать гибель тысяч солдат как рутину. Иначе никак, ибо можно сойти с ума.

В общем, моя жизнь наладилась, вошла в колею, и дни пролетали совершенно незаметно. На фронте относительное затишье и только обстрелы Беренгара, которые становились сильнее, говорили о том, что противник не спит и готовится к новому наступлению.

Сегодня утром я проснулся как обычно. Умылся, побрился и надел чистую униформу. Потом посетил офицерскую столовую и знатно позавтракал: каша с маслом, тосты, колбаса, фрукты, печенье и чай. По телевизору шли местные новости, и кто-то из офицеров обратился к вестовому:

– Любезный, переключи на республиканский канал, посмотрим, что там враги про нас говорят.

Солдат кивнул и выбрал нужный канал. Я как раз собирался уходить, но замер, потому что на экране увидел знакомую персону. Кого бы вы думали? Анхелику Краун собственной персоной. И выглядела девушка сногсшибательно. Впрочем, как обычно. Темный мундир, который обтягивал ладное тело красотки, погоны капитана, а на груди несколько медалей и пара орденов.

– Напоминаю нашим телезрителям, – заговорил собеседник красавицы, телеведущий в полувоенном сером френче, – что сегодня в нашей студии капитан Анхелика Краун, которая находилась в плену у вальхов. И тема нашего разговора – психология наших врагов. Итак, Анхелика, расскажите про ужасы плена и о том, что вам пришлось испытать. Только честно и без прикрас. Мы все поймем.

Лицо Анхелики приняло печальное выражение лица: