Алекс Оуэн - История безумия

«Уважаемый мистер Джонсон!

Извещаем вас о том, что если вы не удовлетворены работой в нашей компании, вы всегда можете сообщить нам об этом по телефону…»

Конечно, может. Конечно! А что потом? Ему рассказали про деятельность отделов, которые следят за тем, чтобы люди вроде Генри Джонсона не говорили про CRC ничего дурного. И если Генри пожалуется руководству, то потом руководство пожалуется на Генри.

Он усмехнулся и выключил телефон. Еще раз взглянул на браслет. Да, похоже ему ничего не оставалось, кроме как пойти на работу, чтобы попробовать ввести корпорацию в заблуждение, но потом, когда появится возможность спастись, он сделает все, что от него требуется лишь бы покинуть место, наполненное маньяками.

Он умылся и сбрил щетину. Надел рубашку, завязал галстук и взял портфель. К 8:40 он стоял перед круглой дверью-люком, и ожидал, когда ее откроют охранники. Дверь открылась по расписанию.

Генри натянуто улыбнулся сопроводителям.

А голос из динамика пожелал ему:

– Хорошего дня, Генри.

3

Но стоило ему оказаться перед лабораторией и важно провести карточкой по сенсору, поднять глаза и увидеть ядро геомагнитной аномалии, как его настороженность приуменьшилась. Он потер переносицу. Это благоговение перед геомагнитной аномалией не должно было его смущать.

– А, Генри, доброе утро! – обратился к нему Алоис, стоявший перед обзорным стеклом. Рядом с ним стояли знакомые новенькие.

– Здравствуйте.

– Вы сегодня без охраны?

– Не совсем. Меня сопроводили до вашего отдела, и вероятно, будут сопровождать обратно.

– В любом случае, вы делаете успехи.

Генри пропустил это мимо ушей, и Алоис подозвал его к защитной стене.

По краям стекла крепились большие железные рамы, дополнительно предохранявшие его от повреждений. Размер нижней рамы был таков, что она дотягивалась до пояса сотрудников, а благодаря ее широте окончание рамы превращалось в своеобразный подоконник. Алоис положил на него руки и спросил:

– Что вы видите?

– Большой светящийся шар, – ответили ему.

– А еще?

За стеклом некоторые шестерни стояли в ряд, но большинство лежало где попало, причем под различными углами. Никакой закономерности или порядка. Трубы расположили так, словно проектировщики вдохновлялись запутанными наушниками.

– Груду металлолома, – высказался Генри.

– Эта груда металлолома, как вы выразились, одна из сложнейших машин в мире. И называется она «Преобразователь». Все части Преобразователя взаимосвязаны, за каждую из них отвечает определенная группа специалистов. Вот почему у нас такой огромный штаб.

– Отвечают прямо за каждую шестеренку?

– Можно сказать и так. То, что вы видите – это ни в коем случае не металлолом. Это тонко-настроенный механизм, главная технология нашего отдела. Хотя, по правде сказать, это частично не наша технология.

– Полностью не наша, – поправила Эмили, которой секунду назад здесь не было.

– Но это неважно. Мы обслуживаем Преобразователь ежедневно. И учитывая то, как много мозгов для этого требуется, мы постоянно нуждаемся в новых специалистах.

– Вспоминая пятна крови, я думаю, что сложность Преобразователя – не единственная причина, по которой мы сюда наняты.

– Вы как всегда проницательны, Генри... Позвольте отвести вас к старшим специалистам.

– Но...

– Вы будете работать под их надзором.

Алоис рассаживал новеньких по свободным местам и попутно знакомил их с сотрудниками. Настал черед для Генри, и Алоис познакомил его со специалистом по программной части:

– Это Дэвид. Дэвид – это Генри, твой ассистент. Дэвид – один из самых адекватных сотрудников в отделе, поэтому, я надеюсь, вы найдете общий язык.

– Рад познакомиться, – здоровался адекватный сотрудник.

– И вам здравствуйте.

Генри говорил без особого энтузиазма.

– И теперь, когда все рассажены, самое время приступить к экспериментам.

– Экспериментам? – Генри занервничал. – Каким? Что сейчас случится?

– Мы запустим Преобразователь.

– Это очень опасно?

– Пожалуй.

– Мисс Хантингтон сказала нам, что во время экспериментов вы отключаете защитное поле. Это значит, что сейчас мы столкнемся с огромной дозой радиации, а затем умрем медленной и мучительной смертью ради прихоти вас и вашего начальства, я угадал?

– Нет.

– …Тогда в чем проявляется опасность?

– Излучение Большой проблемы само по себе безобидно. Но оно становится опасным, если происходят магнитные бури.

– Магнитные бури… Когда мне выдали коммуникатор, то упомянули о них.

– Да. Когда случаются вспышки на Солнце, у Земли возмущается магнитное поле, а оно, в свою очередь, непосредственно влияет на поведение аномалий. Это может привести к катастрофе. К какой? Я бы сказал сразу, но боюсь, что вы не поверите. Лучше показать.

Алоис повернулся к программистам и уже приготовился отдать знакомые приказы, но Генри помешал ему:

– Скажите, пожалуйста, что сейчас произойдет.

Алоис недовольно ответил:

– Под воздействием магнитных сил в пределах излучения происходит… телепортация. Объекты любых размеров и форм, иногда полностью, а иногда частями, исчезают в одном месте аномальной зоны и вылетают в другом. Это явление мы называем «выбросом».

Генри скептически посмотрел на руководителя.

– Телепортация, серьезно? Я слышал подобные версии, но я не настолько наивен.

– Как я и говорил: вы мне не поверили. Дайте минуту, и я все покажу.

– Но сегодня не обещали магнитных бурь.

– А они и не нужны, – Алоис коварно улыбнулся. – У нас есть Преобразователь.

Машина, напоминавшая об эпохе паровых двигателей, машина, которая была так несуразно собрана, что не должна была работать, вновь собиралась пробудиться. Алоис командовал специалистам:

– Деактивировать защитное поле!

Синие искры пробежались по стенам дальней части лаборатории. Только теперь, когда мерцание погасло, а операторы ответили, что Антерос отключен, Алоис произнес главные слова в отделе экспериментальных технологий:

– Запустить Преобразователь!

И огромные шестерни ожили. Генри поднялся – слишком сильно он был взволнован, чтобы сидеть – и увидел, что каждая деталь, даже самая незначительная вроде мелкой пружины, приводила в движение все остальное. Рокот шестерней застучал по ангару, колеса лениво покатились, но это было лишь начало:

– Все двенадцать двигателей вышли на полную мощность.

– Никогда не видел ничего подобного... – изумился Генри.

Такая конструкция не должна была работать, но она работала. Она преобразовала сама себя: вместо того, чтобы развалиться, она выстраивала едва уловимую симметрию движения, что в свою очередь запускало вращение центрального диска и подъем пластин, испускающих магнитное излучение.