Хуан Арреола - Фантастические рассказы из журнала «Вокруг света»[искусственный сборник]

Их разбудило в семь часов утра звонкое пение трубы: сосед с четвертого этажа под аккомпанемент своей электробритвы и электрического молотка жены, спешно готовившей на кухне отбивные для пикника, ставил жильцов в известность о намерении вывезти свое семейство за город. Мажорный гимн объявлял беспощадную войну лодырям и лежебокам, а еще через полчаса к нему присоединилось серафическое пение детского хора, безбожно перевиравшего модные песенки. Феликс и его жена торопливо оделись, и вскоре их автомобиль стал еще одним звеном в бесконечной цепи машин, двигавшихся к горам. Целых три часа ушло на то, чтобы одолеть девяносто километров, но зато здесь их ждала природа! И они скользнули под зеленую сень сосен, стараясь не наступать на пары, занимающиеся любовью, и на отдыхающих, раскладывающих свои пожитки.

Феликс дышал полной грудью: нельзя было упускать мгновений, когда в ноздри пробивался аромат Природы, потому что его тут же вытесняли запахи синтетических аминокислот или других, менее съедобных веществ.

"Отвлечься, любой ценой отвлечься! Неужели зря я занимаюсь йогой?" — с тоской подумал Феликс. Если говорить о радостях обоняния, то весь вопрос здесь, с точки зрения йоги, заключался в том, чтобы путем умственной фильтрации устранить зловоние, а потом наслаждаться без помех благоуханием сосен и ароматом растоптанного тимьяна.

Они двинулись дальше. Здесь отдыхающих почти не было: люди по мере возможности избегали занятий альпинизмом. Со скалы, украшенной щитом с рекламой знаменитой оптической фирмы, они окинули взглядом пейзаж. "Какая прелесть!" — подумал Феликс, обнимая жену за талию. Да, вокруг была настоящая природа — если отвлечься от рекламного щита и двух-трех сигаретных пакетиков, валяющихся под ногами, а также от объедков, оставшихся с прошлых воскресений, от полудюжины окурков и от предмета, который Феликс поторопился затоптать, прежде чем его увидит жена.

Он снова нежно обнял ее. Им хотелось вновь ощутить себя женихом и невестой, которые украдкой обмениваются первыми поцелуями, захотелось насладиться интимным актом, скрытым от посторонних глаз и ушей и уже от одного этого более волнующим. И они пошли дальше в своих ласках, как никогда полно наслаждаясь тем, что другие уже давным-давно привыкли выставлять на всеобщее обозрение.

Над их головами пронесся камень, а вслед за ним и другой ударился о землю всего в- нескольких сантиметрах от них. Феликс вскочил, разъяренный, но увидел лишь, как из-за соседней скалы, хохоча, убегают несколько мальчишек. И они решили воздержаться от дальнейших интимностей, точнее — предаться им мысленно. Но уже настал час второго завтрака и давал о себе знать голод. Они развернули свертки, а эпизод с камнями постарались забыть. Потом Феликс спустился с бумагой и остатками пищи к ближайшей урне, которая, по счастью, оказалась пустой, и со спокойной совестью вернулся на их любимую скалу. Здесь можно было говорить обо всем на свете и даже лежать, провожая взглядом облака и стараясь не замечать пролетевшие один за другим три рейсовых космических корабля, эскадрилью турбореактивных самолетов и два гелитакси. Несмотря на все это, были минуты, когда, глядя на пышные тела облаков, можно было пофантазировать и увидеть сказочных чудовищ, пока транзистор где-то рядом не начал информировать их о результатах последних игр и они не поплелись, понурив головы, к оставленной ими машине.

— Есть ли у вас такое место, где мы с женой смогли бы провести несколько дней совсем одни? — спросил-Феликс у представителя туристского агентства.

— Вы мечтаете о невозможном, но наше агентство все-таки попробует подыскать для вас что-нибудь похожее на то, что вам нужно, — ответил тот и как-то странно посмотрел на Феликса, будто Феликс был психический больной, сбежавший из соответствующей клиники. Без малейшей надежды на успех Феликс вновь окунулся в уличный шум.

Неужели он обречен до конца дней своих слышать и запоминать наизусть бесконечные рекламные объявления? Когда он был ребенком и учителя в школе заставляли его утаить таблицу умножения, у иего хоть были дни отдыха. Но теперь для него не осталось никакого просвета. Он то и дело ловил себя на том, что, говоря с женой, пользуется словами и интонациями героев телеэкрана. Да и вся жизнь его, коли уж на то пошло, вовсе не была его жизнью: словно в теле его нашел приют не один мозг, а пятьдесят или более и все они работают одновременно. Например, об интимной жизни соседок он знал не меньше, чем их собственные мужья, и, если бы в один прекрасный день у него появилось вдруг желание обмануть какого-нибудь из них, он оказался бы в постели с женщиной, все тайны которой ему известны. То же самое произошло бы и с его женой-как если бы он и она были обречены на вечное пребывание в чужих постелях.

Отвлечься, отвлечься любой ценой! Но связанная с этим психическая нагрузка была не по силам его организму, и это давало ему право искать уединения.

Через два дня затрезвонил видеотелефон. Нет, это не была ошибка, и это не был один из вечных телефонных шутников или радиодиктор, страшно расстроенный тем, что, не зная о передаче X, которую патронирует компания по производству моющего средства Y, Феликс с женой потеряли столько сотен песет. Нет, на этот раз они услышали голос человека, обращающегося к ним лично! Представитель туристского агентства сообщал, что найдено райское местечко на одном из прибрежных островов! Агентство заказало гелитакси, которое перенесет их туда со всем багажом. Гарантируется абсолютное уединение, так как островок необитаем. Правда, спать придется в палатке, готовить самим, но ведь именно об этом мечтали супруги!

Ониприняли предложение не торгуясь и на следующий же день были там, одинокие, как Робинзон Крузо, перед лицом одного-единственного свидетеля, бившегося своей бирюзовой грустью об острые грани скал. И еще были чайки и несколько деревьев, крепко вцепившихся корнями в каменистую землю и вознесших высоко в небо пышные кроны.

Первое, что сделал Феликс, оказавшись на острове, было нечто такое, на что он никогда не считал себя способным: он начал скакать как одержимый, стремясь Дать выход мышечной энергии, подавляемой конторской работой и сидячим образом жизни. А потом они стали разыгрывать ту самую сцену, которую им никогда не удавалось довести до конца на их любимой скале с рекламой оптических товаров. Они закатывались смехом, как дети, и, так как был уже полдень, они сорвали с себя одежду, бросились в воды идиллической маленькой бухты, без смущения принявшей обнаженную молодую пару, и прорезвились там больше, двух часов.

И это были лишь первые из многих безумств, которым они предались в течение субботы и воскресенья. О, если бы так было всю жизнь! Но будни уже предъявляли свои права на них, и в назначенный срок за ними прибыло то же самое гелитакси, которое сорок восемь часов назад доставило их на остров. С тоской глядели они на крохотную серую точку в кружеве пены, скрывающуюся за горизонтом.