Константин Читатель - Имир (СИ)

— Ну, дальше ты тут сам, — отдышавшись, они хихикнули в два голоса и оставили меня одного.

Мысленно я облегчено выдохнул, радуясь, что между нами ничего не произошло. Спустя минуту, я сообразил, что оставлять подобное безнаказанным нельзя и вышел из душа. Не прикрывая своей наготы, я стал ходить по жилому боксу туда-сюда, собирая свою одежду, но не торопясь ее одевать. Успевшие одеться, подружки уткнулись в кухонный комбайн готовя обед. Повернувшись ко мне спиной, они делали вид, что ничего не замечают. Мой организм тоже начал успокаиваться, постепенно эрекция сошла на нет, позволив без дискомфорта одеть и трусы и джинсы.

Пришедший к оплате счет за доставленные на Землю пятнадцать силовых установок прервал мой послеобеденный отдых. Просмотрев номенклатуру доставленного оборудования, я перевел оплату, добавив десять тысяч в счет оплаты переезда.

«— Я не понял, ты где? Если в течении десяти минут пассажиров не будет на борту, то челнок убывает из этой дыры!» — едва я ответил на вызов по галосвязи, как рассерженный капитан начал выражать недовольство.

«— Мы не полетим, остаемся на планете, — ответил я, решив запутать следы своего побега: — оплата переведена полностью, контракт закрыт»

«— Ну, если так, то хорошо, — неожиданно сбавил раздраженные обороты малек: — да, если еще что надо, обращайся»

«— Еще энергетических установок, по той же цене и того-же качества, предпочтение средним реакторам, количество до пятидесяти штук, как будут в наличии шлите прайс, согласуем сроки доставки и цену», — сообразив, что вести дела можно и из космоса, сориентировался я.

«— Я позвоню», — несмотря на грубый тон, я понял, что капитан каботажника доволен.

Продолжая лежать во время разговора с закрытыми глазами, я краем уха слушал перешептывающихся подружек. Не знающие как теперь себя со мной вести, они разрывались между желанием уйти насовсем и остаться, смирившись с ролью моих «самок».

— Гулять со мной пойдете? — предложил я компромисный вариант, позволяя девушкам выйти из опостылевшего за два дня жилого бокса и не рвать отношений со мной окончательно.

— А куда пойдем? — не смотря на тон Саши, по их счастливым лицам стало понятно, что мое предложение принимается.

Через несколько часов пришел вызов от Дранта, приглашавшего меня от имени Курибжу посетить его бар. Я согласился, с условием, что со мной придут девушки. Хоть мы и погуляли по переходам станции, посмотрев на инопланетян и множество непонятных конструкций, подружкам требовалось основательно проветриться. Посещение бара, с легкой выпивкой, могло стать хорошим завершением сегодняшнего дня.

Причины, по которым со мной хотел встретиться Курибжу стали очевидны еще во время вчерашнего застолья, когда помолодевший хозяин бара демонстрировал свою удаль приглашенным гостям. Некоторые их малеков даже пытались поговорить со мной на эту тему, но радушный хозяин строго следил за тем, чтобы почетному гостю не мешали отдыхать. Переставшие после этого пытаться говорить со мной, гости начали подходить к хозяину застолья, о чем то разговаривая и посматривая в мою сторону.

Первоочередной задачей перед собой я видел сохранение собственной независимости. То, как повел себя Курибжу, мне не нравилось. Сегодняшнее приглашение, переданное через родственника, а не лично, так же показывало, какую роль отводит мне в своих планах этот разумный. Я слишком сильно недооценил свои способности. Модернизировав тело старого малека, я показал себя как очень ценный «инструмент», который рачительный хозяин никогда не выпустит из рук.

— Мы можем поговорить наедине? — после того, как обмен приветствиями был завершен, а легкие напитки поставлены перед девушками, я попросил о приватной встрече.

— Идем, — слитным движением он оказался на ногах и поманил меня за собой.

— Здесь нас никто не побеспокоит, — осклабившись, Курибжу обвел небольшой кабинет вальяжным жестом руки.

Заранее подготовленная атака прошла успешно. Ткнув в основание шеи и в область сердца, я стал наблюдать, как умирает малек. Он был в сознании, отчетливо слышал и видел все происходящее вокруг, но не мог ни пошевелится, ни позвать на помощь.

— Еще шесть минут и ты умрешь, — констатировал я.

— Осталось четыре минуты, — выдержав пару минут, сухим голосом продолжил я.

Смотреть в глаза, хоть и не человеческого, но все же лица, было трудно. Эмоции, переполнявшие еще живого разумного, сменялись одна за одной. Небрежение, удивление, возмущение, ярость, злоба, непонимание, отчаянье, мольба, обреченность. Дождавшись последней стадии, я ткнул в еще три точки, приостановив процесс увядания и вернув способность говорить.

— Даже если сейчас, суда ворвутся твои головорезы, ты все равно умрешь, — сказал я прежде, чем Курибжу вызвал через имплантат подмогу.

— Почему? — выждав целую минуту, прежде чем произнести единственное слово, малек показал, что он действительно прожил триста лет и иногда бывает мудр.

— Кто дал тебе право решать, как мне жить дальше? — вспылил я, хоть и был уверен, что смогу держать себя в руках: — На каком основании ты совершаешь на мой счет сделки? Я стал твоей собственностью? Ты мой хозяин?

Судя по тому, как сменилось непонимание на задумчивость, находящийся присмерти смог оценить, как выглядят его поступки с моей стороны.

— Я прошу принять договор об одностороннем согласии, — выдавил он из себя.

Так как малек был все еще парализован, я взял его руку в свою, установив телесный контакт.

«Внимание, предложен односторонний договор, принять?»

Эта разновидность договора «по обоюдному согласию» заключалась между разумными, предоставляя только одной из сторон не нести ответственности за совершенные действия. На текущий момент, я должен был мысленно подумать обо всем, за что с меня не могли спросить по местным законам, относительно будущих поступков в отношении предложившего мне данный договор разумного. Если бы мои мозги оставались на том уровне, что достались от рождения, то я вряд-ли бы смог что-то внятное сообразить в отведенный тридцатисекундный интервал. Но я был уже не тот и расширившиеся от удивления глаза Курибжу были явным подтверждением моей особенности.

— Ну ты даешь, да я только на чтение указанных тобой пунктов потратил минут десять, — поразился он.

— Подтверждаешь? — так и не получив уведомление от имплантата, что договор заключен, я оставался «сух» и подчеркнуто «недоступен».

Пытавшийся юлить даже на смертном одре, Курибжу перехитрил сам себя. В указанных мной пунктах, значились такие условия, что ни он сам, ни его родственники, ни наемные работники, не могли нанести мне ни прямого ни опосредованного вреда. Из-за вывернутости ситуации, условия приходилось ставить наподобие «я не убью вышеуказанных, если состояние моего галосчета не ухудшится от их явных и не явных действий».