Вадим Астанин - Срываясь в гибельные дали

Война нынче мыслится разновидностью высокоинтеллектуальной стратегической игры, в которой имеются собственные мастера, собственные посредственности, собственные счастливчики, собственные гроссмейстеры и собственные гении, способные выигрывать битвы на досках размерами в сотни кубических парсеков. Управляющие соединениями, разбросанными среди звёзд и планет, не отрываясь от просмотра утренних сводок. Представители высокого искусства массового истребления живой силы и техники.

Моя доска поменьше. Размерами в несколько сотен квадратных километров. Вполне умещающаяся в десятках плоских экранов. Нажатием клавиш, движением джойстиков я управляю нескончаемым ходом баталии, бросаю в дело отряды, маневрирую частями, затеваю перестрелки, устраиваю стычки, готовлю засады, отвожу в тыл на отдых и доформирование, выравниваю линию фронта, наступаю и закрепляюсь на отвоёванных рубежах. Я контролирую околопланетное пространство, слежу за доставкой пополнения, боезапасов, продуктовых пайков и медикаментов, формирую санитарные транспорты и заведую отправкой домой отпускников. Я занят двадцать четыре часа в сутки и только начальник штаба достаёт меня тупой бумажной канителью.

Я готов самолично расстрелять его по приговору военно-полевого трибунала. За саботаж и дремучий бюрократизм. Председателем трибунала и судебными заседателями назначил себя, секретарём - неуловимого радиста. В связи с чем отложил расстрел на неопределённый срок. До того момента, пока не найду радиста, или он не найдётся сам. После чего расстреляю и радиста. Как дезертира.

число, месяц, год, местоположение не указано по соображениям безопасности

С утра... прибежал начальник штаба, валялся в ногах, заламывал руки, пытался целовать ботинки, плакал навзрыд, бился лбом о столешницу, что-то кричал нечленораздельно. Насилу успокоил, влил в него три стакана водки, потребовал объясниться.

Оказалось, что вчера, целый день мы составляли списки неблагонадёжных (убей бог, не помню!) по запросу Центрального штаба, в рамках полугодовой кампании по выявлению скрытых предателей и внедрённых иностранными разведками шпионов. Трудились с самого утра и, как водится, пили водку. Начальник штаба называет это мероприятие "профилактической экзекуцией". Число сомнительных личностей не оговаривается, но начальник штаба уверяет, что количество выявленных отступников должно быть не менее пятидесяти единиц и неважно, будут ли это наши подчинённые, или члены их семей.

Начальник требовал от меня показать ему незамедлительно составленный список. Я отвечал, что не знаю, где он лежит. "Ищите! Ищите! - истерически кричал начальник штаба. - От этого зависит наша будущая судьба!" "Как вы смеете разговаривать с вышестоящим командиром! Прекратите истерику, вы же офицер!" - пытался утихомирить я совершенно невменяемого второго лейтенанта. Надо признать, безуспешно. Я рылся в бумагах, начальник штаба смотрел на меня тоскливыми глазами бездомного дворняги и хлюпал носом. "Нашёл, - сказал я, - поднимая скреплённые скобкой листы над головой". "Давайте сюда!" - закричал начальник штаба. Схватив листы, он быстро повёл пальцем по строчкам. "Смотрите, лейтенант!" - выкрикнул он, тыкая листами в меня, - я же говорил!

С удивлением обнаружил в списке начальника штаба, его семью в полном составе, всех его родственников, близких и дальних, а главное, себя, причём первым номером.

Список, не мешкая, переписали. Остаток дня, на радостях, пили водку.

На фронте затишье. Произвёл запланированную ротацию. Лёг спать, переключив цифроматику в режим автопилота.

число, месяц, год, местоположение не указано по соображениям безопасности

Несколькими месяцами позже. С утра пил Водку. думал. Представляю муравья, ползущего по ленте Мёбиуса и воображающего, что происходящее вокруг не симуляция, в Чём я сильно сомневаюсь. Жду, когда откроется люк и меня отсюда выпустят. Хороший был бинокль. Жаль, потерялся.