Станислав Рем - Боги не играют в кости

— А вы нет?

— Отказался. Мне интересна жизнь как таковая. Сегодня. Сейчас. Мне неинтересно, кем я был в прошлом, до данного рождения.

— Предположим, полностью, на сто процентов, узнать, кто, когда и кем был в прошлой жизни, наука, пока, сделать не в состоянии. Научились определять только один цикл.

— Да и то с маловероятной точностью. — Парировал Ол. — Это вторая причина, почему не вижу смысла в прохождении тетуляции. Считаю, знание личного, индивидуального, которое было когда-то, в другой физической оболочке, только вредит настоящему. Рано или поздно, в большинстве случаев так оно и происходит, человек, прошедший тетуляцию, вместо того, чтобы жить полноценной жизнью сегодня, начинает копаться в себе и только тем и заниматься, что заботиться о том, как бы «подчистить» себя, подкорректировать, вместо того, чтобы совершенствоваться. А потому, мне, лично, достаточно знать, что я, как духовная составляющая, бессмертен. И что после умирания внешней физической оболочки, моё «я» будет продолжать жить. Всё остальное неинтересно. Тем более, что мы в состоянии увидеть только одну прошлую жизнь. И никто не знает, какими мы были до неё. И уж тем более, никто не знает, кем станем в будущем.

Инженер не смог сдержать усмешку.

— Вы с таким искренним негативом относитесь к «сканированию памяти», что мне показалось, будто вы идеальное создание.

— А если так? — Этнобиолог хитро прищурился. — Вы бы тогда меня избегали?

Тег искренним смехом поддержал веселое настроение собеседника, однако, тут же перешёл на серьёзный тон.

— Идеальных людей нет. И никогда не было.

— Вы не добавили «и не будет». — Заметил Ол.

— Я в этом не уверен. — Парировал инженер. — Наше сообщество стремится к тому, чтобы стать идеальным. А без идеальных людей не может состояться идеальное общество. Аксиома.

— Вы один из членов Храма Атры. — догадался Ол.

— Да.

— И, конечно, на Эю полетели по их поручению?

Инженер тряхнул густыми, кучерявыми волосами.

— Меня, как и вас, направил Совет Избранных. Хотя, не стану отрицать, при содействии Храма.

— И с какой, если не секрет, миссией?

— Для вас секретов нет.

Тег присел на соседний камень, опустил обнажённые ноги в воду. И, без каких-либо предисловий, произнёс:

— Начну с того, как я пришёл в Храм. Вы правильно заметили, мы изучаем нашу Систему несколько десятков тысяч лет. Высадили автоматические станции на всех планетах Системы. Предприняли попытку выйти в Великое Пространство. Пятый спутник Системы, Стору [31] Стора (авт.) — гипотетическая планета Фаэтон, вполне возможно существовавшая некогда между орбитами Марса и Юпитера. , освоили одним из первых. С ним проблем не было. Безжизненная планета, в хорошем состоянии. Единственное место, где можно добывать арьхальк [32] Арьхальк (авт.) — орихалк или аврихальк, таинственный металл или сплав, о котором упоминают древнейшие греческие авторы. Ещё в седьмом веке до н. э. Гесиод сообщает о том, что из орихалка был сделан щит Геракла. В одном из гомеровских гимнов (ок. 630 года до н. э.) соответствующий эпитет применен к локонам Афродиты. (Википедия). , столь необходимый для космической техники. Теперь работаем над третьей планетой в Поясе Жизни. Приступили к изучению шестого и седьмого спутников — гигантов Системы [33] Юпитер и Сатурн. . Вроде, всё идёт, как запланировано. И, тем не менее, меня и моих товарищей долгое время не покидало ощущение, будто мы делаем что-то не так. Будто вся наша Система — ловушка, в которой нас не трогают только до тех пор, пока мы в ней просто живём. Пока просто её осваиваем. Но, как только мы начинаем вносить в неё свои изменения, коррективы…..

— Договаривайте.

Тег согнул ноги в коленях, прижав их к телу.

— Совсем недавно я, не кто-то, или с чужих слов, я, сам, лично, убедился в том, что не всё так просто в нашей Системе. Всё, что происходит в ней, находится под постоянным и неусыпным контролем. Не знаю, насколько масштабен данный контроль. Но то, что он имеет место — факт. Понимаете, о чём я говорю? Причём, контроль имеет начало не на Отте, а извне.

Ол заглянул в глаза собеседника, замер от удивления. В них горели звёзды!

— Всё началось с Двести Девяносто Девятой экспедиции. — Тег моргнул, звёзды пропали. — После нашей неудачной попытки выйти за границы Системы в Великое Пространство.

Орайя пришла в себя от боли: кто-то безжалостно хлестал её по щекам. Сознание встрепенулось, вырвалось из небытия.

— Хватит! Перестань! — Девочка подняла руку, чтобы закрыться от ударов, но та тут, же безвольно, сломанной веткой, упала на землю.

— Адма-м-м-ма.. — Ношу оставил подругу в покое, бессильно упал рядом на траву. Лёгкие юноши тяжело, с хрипом втягивали в себя воздух.

— Кхаата… — Только и смогла выдавить из себя Орайя.

— Жива. — Донёсся откуда-то сбоку усталый девичий голос. — Вонк вытащил. Едва его самого не утопила, чтоб её Охту сожрал… Бестолочь! А с тобой что случилось? — В девчоночьем голосе явно слышались злость и зависть. — Ношу тебя на себе всю дорогу тащил. Что, ножки отказали?

Орая с трудом приподнялась, села. Тело ныло, будто по нему прошлось стадо Охту. Голова раскалывалась, словно её набили нагретым на солнце песком. Взгляд опустился ниже пояса: как ни странно, нири остались на ногах. Ношу постарался, догадалась Орайя.

Бог Солнца уходил спать. Чёрная ночь ещё не опустилась на землю, но вот-вот готовилась обрушиться на охотников. Орайя огляделась. Вокруг, вповалку, лежали подруги. Все грязные, уставшие.

Ношу лежал рядом, на спине, прикрыв глаза рукой.

— Давно мы здесь? — не отвечая на вопрос, спросила Орайя.

— Да только пришли. — С другого боку, вяло отозвалась Адна, девочка с самыми длинными и самыми густыми, чёрными волосами во всём племени.

— А где Вонк? — встрепенулась дочь вождя.

— Пошёл искать тропу. — Адна, дочь Лека, мотнула головой в глубину леса, от чего грязные волосы рассыпались по плечам. Неуверенно как-то мотнула, нервно.

— Что-то не так?

— Вонк сказал, здесь всё изменилось. И в Трясущейся Земле, и в Лесу. Правда, что изменилось, я не поняла. Говорит, тропы поменяли русло, и там, — девушка из рода Лека указала в сторону болота, — и здесь. Потому мы так долго и плутали. Вышли, вроде бы, в том месте, где Вонк обычно встречал охотников. Только, дед говорит, место изменилось. Деревья есть, метки на них есть, а тропы нет. Пропала тропа.

— Куда пропала?

— Откуда я знаю? — Адна, сотрясаясь от дрожи, прижала колени к подбородку, обхватила ноги руками. — Зато можно спокойно спать: змеи пропали. Вонк говорит, раньше их было много, шагу ступить нельзя, чтобы не наткнуться на змею. А сейчас ни одной не встретили. Птицы молчат. Зверя не слышно. Вонк встревожен.