Вера Огнева - Меня зовут I-45

– Под это? Вряд ли. И я не спал – я думал.

– Да ладно, декурион, ты дрых как младенец. Наверняка что-то хорошее снилось.

«Шлепни меня по заднице, детка, я дам тебе пососать свою конфетку», – выло радио. От гулкого бита салон вибрировал, как в дерьмовом клубе.

– «Пососать конфетку»? – Луций вскинул брови. – Серьезно?

– Только свою не предлагай.

Придерживая руль одной рукой, Бритва откусила лепешку с завернутой в нее луканской колбаской – так роботы-гидры откусывали ноги каторжникам на Лире-6. Ревела музыка, ревели старые двигатели, темнела под звездами пустыня за обочинами шоссе. Пахло жиром и чесноком.

«Шле-шле-шлепни меня, шле-шле-шлепни меня…» – продолжал надрываться (и нарываться) певец. Луций шлепнул ладонью по приборной панели, одним махом погрузив салон в тишину. Приоткрыл окно, впустив вой ветра и свежий воздух.

– Так-то лучше, – сказал и закрыл глаза.

Прежде чем провалиться в сон, он услышал сочный треск разрываемой колбаски.

Вскоре им пришлось заночевать. Они припарковались у корпусов придорожного мотеля – нескольких этажей ячеек с минимумом удобств. Не вилла с видом на храм и парк, но все же неплохой выбор на те средства, что выделял Сенат.

И там, в тени перспектив неудобной кровати и отвратительного завтрака, Луция ждал сюрприз.

– Не успела запросить командировочные, – сказала Бритва. – Велели не выпускать тебя из виду, я и сорвалась.

Она вытряхнула сигарету из пачки, словно не сообщила ничего особенного. Словно они не находились за кучу стадий от родного Управления без гроша в кармане. Хотела прикурить, но убрала зажигалку под взглядом Луция. Нет, говорил ее вид, ей совсем не было совестно. Ты сам виноват, Луций Цецилий.

– А разменные карты у тебя есть? Хоть сколько-нибудь.

Бритва качнула головой:

– Последнее на экспресс потратила. Номерам хреново платят, если ты не в курсе.

– Замечательно.

У самого Луция тоже осталось не так много денег. И на казенном счете числилось командировочных ровно на одного человека – если не шиковать. Дорога, еда, мотель. Оставлять прикрепленного нюхача спать в машине воспрещалось уставом – умышленный вред работнику Управления, статья сто шестидесятая.

Она наверняка сделала это специально.

Луций зажмурился, размял переносицу. Затем ухватил сумку и вылез наружу.

– Ладно, разберемся. – Он заглянул в салон. – Будешь спать на полу.

Бритва пожала плечом и все-таки закурила.

Как Луций и думал, служащий гостиницы не стал особо сопротивляться. Увидел клеймо легионера, считал данные чипа, скосился на курившую у выхода конторы Бритву и понимающе кивнул. Ее задница в обтягивающих штанах так и блестела в свете фонарей.

– Презервативы, диафрагмы нужны?

– Нет. – Луций выдрал ключ из сухих пальцев. – Запишите, что я останавливался один.

– Конечно, декурион, – скривился служащий. Почесал плешивую макушку и вновь уставился на экран потрепанного блокнота. Его пересекали заголовки свежих статей. «Добегался: легионер Четвертой раздавлен упавшим грузовиком», – алело на самом верху. Луций едва не сунул руку в бронированное оконце, чтобы разбить блокнот. Расследование только началось, а кругом уже упражнялись в остроумии и обсуждали несостоятельность Управления и легиона в целом.

Гостиничная ячейка оказалась максимально простой. Все как всегда: кровать – слишком большая для одного, но недостаточно широкая для двоих, – информационная панель, коммуникатор, тесный душ и затертый коврик на полу. Луций пнул его под кровать. Наступать на эти половики было опаснее, чем ходить по липкому полу босиком.

В комнате висела нестерпимая духота. Окно не открывалось, и Луций изможденно стащил форменную рубашку, оставшись в майке. Не обращая на Бритву внимания, он забрался на кровать и обложился блокнотами. Высыпал из сумки карты памяти, рассовал их по слотам, открыл нужные файлы. Как он и думал, на почту пришли новые данные и копии рапортов.

– Жрать хочется, – голос Бритвы сбил нужную мысль. Луций раздраженно отмахнулся, просматривая отчеты патрульных. Соседи по жилой колонне ничего не знали ни об I-45, ни об ее спутнике, А-206. Скорее всего эти двое были любовниками.

Пришло старое досье на А-206. До первого заключения он состоял в банде «Псов Свободы», которыми заведовали номер по кличке Эзоп (ныне замороженный в крио) и все тот же Брут Аквиний по прозвищу Аларих.

Следом всплыло письмо из отдела контроля. Требовали наконец определить смерть Миния Аэлия как несчастный случай и без промедления отправить рапорт в нужную центурию. Вдова Миния ожидала страховых выплат, и ей требовались бумаги.

Луций пробежал письмо глазами и оставил его без ответа. Он очень сочувствовал вдове, но закрыть дело пока не мог.

Правда стоила дороже денариев.

– Хреново же тебя ценят в Управлении, Луций Цецилий, раз селят в такие клоповники. Даже кондиционер не работает.

Луций раздраженно вскинул голову и… забыл, куда хотел послать.

Пока он раскапывал отчеты и досье, Бритва успела раздеться и теперь разгуливала по комнатушке в одном белье. Луций даже отложил блокнот. Белье было серое, матовое, без затей и рисунка – сплошная скука. Однако тело под этой скукой казалось многообещающим на вид.

Полукружья крепкой задницы. Спина едва прикрыта майкой, на лопатках старые шрамы. Мышцы гуляют под кожей цвета карамели. Копна волос стянута в пучок.

Внизу живота потяжелело, и это злило. Луций терпеть не мог, когда что-то выходило из-под контроля. Особенно собственное тело.

– Я понимаю, что здесь жарко, как на Кеплере-36, – начал он, чувствуя подкатывающее возбуждение. Не вовремя, как же не вовремя… – И что ты не знаешь, как вести себя за пределами канализации.

Бритва еще раз вдарила по установке кондиционера, обернулась и приподняла бровь. Узор на ее скуле изогнулся змеей.

– Но ты же не с подружкой на ночь осталась, в конце концов, – Луций тоже поднял бровь.

Они уставились друг на друга, каждый со своей долей отвращения.

– Ты тоже ночуешь не с женщиной, а с коллегой, декурион. С номером и марсианкой. Даже вот так на меня пялиться уже противозаконно. – Бритва уперла кулак в покатое бедро и вновь нависла над мертвым кондиционером. – Зажми член ляжками и ложись спать. Либо будь мужчиной и почини эту железку.

Совсем страх потеряла. Сущее наказание богов.

Содрогаясь от гнева, Луций соскользнул с кровати и хлопнул дверью ванной. «Пусть оденется. Пусть прикроется», – подумал он, оперся на раковину и уставился в ее белое дно. С края углубления с жидким мылом уже свисал длинный темный волос. Луций брезгливо смахнул его на пол. И когда только успела?

С женщинами всегда было так: не успевали они появиться в доме, как тут же захватывали всю территорию – одеждой, безделушками, порядком на кухне. Волосами в раковине. И, похоже, в этом разницы между патрициями и номерами не было.