Вера Огнева - Меня зовут I-45

Луций перемотал назад. Консул набрал сообщение в коммуникаторе и осмотрел зал. В одной точке его взгляд задержался чуть дольше. Луций остановил видео. Вывел полную картинку на новый слой. Консул смотрел на нижние ложи, примерно туда, где сидели разыскиваемые Аларих и I-45.

Сон как рукой сняло. Хотя стоило поспать, пока действовало обезболивающее. Первые нити судорог уже натягивались вдоль позвоночника.

Луций защипнул переносицу пальцами и зажмурился. Его рапорт Титу Пуллию грозил затянуться на три часа вместо запланированных двух.

Рапорт затянулся на четыре. Пострадавший консул Анк Туллий все еще гостил в Четвертой и милостиво согласился на аудиенцию. Ожидал через час в номере гостиницы, и теперь Луций шагал по переходам между корпусами Управления со скоростью крейсерского корабля. Щелкал каблуками по гладкому полу, заставляя коллег оборачиваться и отшатываться в сторону. Он вскочил в закрывающийся лифт, потеснив габаритного декуриона из соседнего отдела. Кнопка первого этажа уже горела, но Луций вдавил ее еще раз. Так, на всякий случай.

– Как дела? – приветствовала его Бритва двадцатью этажами ниже.

– Не до тебя сейчас.

Он попытался пройти мимо, но Бритва ухватила его за запястье и выдернула к информпанелям на стене. Луций даже оторопел от такой наглости.

– Чего надо?

Она нехорошо усмехнулась; блеснули острые, нечеловеческие зубы. Тоже имплантаты, свои ей наверняка давно выбили.

– Обсудить кое-что.

Луций обернулся на крутящуюся дверь выхода. Консул ждать не будет.

– Давай позже.

– Нет, позже не катит. – Бритва с улыбкой качнула головой. – Или я прямо сейчас расскажу о твоих колесах, декурион. Прямо сейчас и громко, понял? И следующий медосмотр ты не пройдешь.

Луция будто в крио сунули. Вот оно. То, чего он боялся, все-таки случилось – его раскусили.

Он не мог лишиться работы. Она осталась – и всегда была – единственным, за что цеплялась его жизнь.

– Ты на кого замахнулась? – прошипел он. Ухватил Бритву за ворот и вжал в стену. В висках шумно застучало, кровь прилила к лицу. – Жить надоело?

– Спокойнее, Цецилий. – Улыбка Бритвы стала шире. Похоже, гнев Луция ее только забавлял. – Руки не распускай.

– Ты ничего не докажешь. Ничего, – Луций снова шваркнул ее о панель. Буквы за плечом марсианки мигнули от удара. – Твое слово против моего? Да ладно. Кто тебе поверит?

– У меня все записано, Цецилий. – Бритва постучала по пластине, вживленной в ее висок. – Прячь сколько влезет, у меня-то все есть. Каждый день отмечен, когда от тебя воняло. Думаешь, насыпал в контейнер для аэроклика и все, запаха нет?

Она приблизила свое лицо к его лицу, интимно, как перед поцелуем. Луций почувствовал ликер в ее дыхании.

– Не для меня. В одной машине ехали, де-ку-ри-он.

Бритва вытянула шею и демонстративно набрала в грудь воздуха, но крикнуть дежурным не успела – Луций медленно разжал пальцы. Победно оскалившись, она одернула воротник.

– Чего ты хочешь?

– А так не понятно? – Она указала взглядом на карман его штанов. – У тебя же с собой, я чую. Нам, знаешь ли, мало платят, на лекарства не хватает.

Луций облизнул губы и осторожно огляделся. На них уже косились дежурные у пропускного пункта. И камеры… Они с Бритвой будто на сцене стояли.

– Пошли, – сказал он тихо и направился к черному ходу. У раздвижных дверей для персонала набрал давно заученный код, спустился на боковом лифте и свернул в закуток за шахтой, обрамленный трубами ретрассы. Отличное место, без камер, скрытое от посторонних глаз.

Бритва ввалилась следом; шаркнула ботинками и осмотрела нору Луция с одобрением.

– Давай, – она подставила ладони горстью. Ее пальцы подрагивали. – Сыпь.

Кругляши «гелиоса» вывалились под тусклый свет аварийной лампы, пачкая кожу золотой пыльцой. Бритва сопроводила их появление протяжным стоном.

– О-о-о да. Идите к мамочке…

Ссыпав таблетки в карман, она сунула одну за щеку и привалилась к стене. Вжалась плечами в щербатые блоки и прикрыла глаза.

– Какой. Марсов. Кайф. – Она причмокнула губами и шумно выдохнула. – Люди не понимают, какой это кайф – не чувствовать боли. Знаешь, иногда затылок как пилой фигачат.

Конечно, Луций знал о возможных побочных эффектах нейропримочек, которые с радостью вживляли себе марсиане. Но слышать подробности из первых уст он не желал. Подробности делали прочитанное реальным.

– Эта железка обостряет нюх и отравляет жизнь. – Бритва рассмеялась. Лениво приподняла ресницы, и на скулу упала густая тень. – Присоединяйся. Тебя же крючит, вижу.

– Я сегодня уже…

Луций облизнул сухие губы. «Гелиос», который он принял с утра, давно перестал действовать. Трое суток в машине вывели тело из терпимого равновесия, и руки сами тянулись к таблеткам, аж нутро горело. Не стоило сидеть, скрючившись, много часов кряду и после ожидать чуда. А может, просто привык к дозе.

Он перевел взгляд на баночку из тонированного стекла в своей руке. С щелчком откупорил ее и заглянул внутрь.

– У тебя из-за чего? – проскрипела Бритва, когда он привалился рядом.

– Не твое дело, – отозвался Луций. Таблетка растворялась за его щекой. Тело вдруг стало легким, как пластиковая пленка.

– Не хочешь – не говори.

Бритва откашлялась. Провела ладонью по шее, размазывая капли пота. Рядом с трубами ретрассы всегда было нестерпимо жарко.

– Но все-таки мы одинаковые, декурион. Ты, я – все одинаковые. Странно, что патриции до сих пор этого не поняли.

Когда ее выпустят? Хороший вопрос.

Сперва Малая задавала его каждый день, затем – каждые три дня. Последние дни не спрашивала совсем. Просто ждала. Сидела в бетонной коробке два на два шага. Терпела ежедневные визиты Алариха. Без устали веселила его, взламывая программы и чужие системы на блокноте; заставляла их делать то, что не было задано установками.

Включить сигнализацию.

Открыть дверь.

Перевести деньги на счет.

Все это она делала без особого удовольствия. Аларих же хлопал в ладоши и радовался так, что тряслись все три подбородка. Чем больше Малая его рассматривала, тем отвратительнее он казался. Крепкое тело гнездилось на стуле и, казалось, вот-вот его раздавит. Кулаки покрыты рыжими волосами. Клыки на верхней челюсти выступали вперед, как у зверя.

Она сама тоже была омерзительной. Грязной. Каждую ночь ей снился убитый легионер. Искаженное страхом лицо, прежде чем его накрыло многими тоннами груза. Он был ни в чем не виноват, просто исполнял свой долг. А она… Хотела ли она что-то сделать? Помочь, остановить машину? Вряд ли.

Он вез мясо, тот грузовик. От этой мысли становилось еще хуже.

Малая прикрыла глаза, шумно выдохнула. Нужно собраться, что-нибудь придумать. Но каждый раз, когда открывалась дверь и в проеме возникал силуэт Алариха, она цепенела. Не могла придумать ни единого способа покинуть бетонную клетку.