Алина Болото - След Фата-морганы

— Значит, все-таки эксперимент?! — воскликнула она.

— Что же вы хотите, деточка, должен же кто-то служить науке?!

Дине все больше и больше нравилась монументальная «английская леди». Подпись на всех пяти экземплярах девушка вывела старательно и была вознаграждена новой анкетой.

— Кем вы хотите быть, деточка? Положительным персонажем или отрицательным?

— Отрицательный убивать может?

— Конечно, золотце, любыми способами!

— Только отрицательным!

— Что я должен делать? — глюк уныло оглядел свою затянутую в черное фигуру.

— Подключишься к клиенту и обеспечишь его набором соответствующих качеств.

— Время?

— Время стандартное. До насыщения накопителя. Чем больше выкачаешь из наемника, тем тебе же спокойнее. Операция на контроле у Хозяина.

Глюк тоскливо вздохнул и приготовился к отождествлению.

Опаздываю! Я подобрала подол платья повыше и побежала. Лакей скорчил вслед гнусную гримасу — непременно велю выпороть мерзавца!

Влетев в спальню, я захлопнула дверь и перевела дух: успела. Часы на каминной полке начали бить восемь. Под мелодичный перезвон я сбросила платье, натянула алоисский шелк и крикнула: «Осто!»

На кровати шевельнулось одеяло, и из-под него высунулась взлохмаченная голова Осто. Судя по заспанному лицу, пирушка закончилась далеко за полночь.

Осто со вкусом потянулся, демонстрируя новую сорочку, подаренную ему главной фрейлиной. Крыса! Второго любовника у меня сманивает! Я ей этого не забуду!

— Вставай, лодырь!

Мой тон заставил Осто выпрыгнуть из-под одеяла и поспешно схватиться за опушенные концы шнура. Так он весь пух выщиплет! Никогда больше не возьму в любовники гвардейца — только саблями махать мастера. Музыканты не в пример услужливее. Хотя, музыканты — народ слабонервный… А, уйду в монастырь!

— Аданта!

Главная фрейлина вбежала столь поспешно, что Осто даже сконфузился. Аданта скромно потупила глазки, ненароком показывая серебряные блестки на веках, и присела в глубоком реверансе:

— Ваше высочество?

— Доложи сегодняшнюю программу.

— Завтрак, бои гладиаторов. Концерт симфонической музыки, в перерыве полдник, прием фунтурского посла… — зачастила Аданта.

Осто тем временем разделался с последней петелькой, пристегнул жабо и набросил мне на плечи серый, отороченный золотистой бахромой плащ.

Я взглянула в зеркало. Боже, как осточертели мне эти мини-юбки! По правилам жанра, ноги у меня должны расти прямо от ушей. Так сексапильнее.

Осто тоже засмотрелся в зеркало. Интересно, чьи колени он там разглядывает: мои или Аданты? Сошлю в действующую армию голубчика, и дело с концом! С кем мы сейчас воюем, с севером или с востоком? Надо будет спросить у папаши. Он вроде говорил что-то на прошлой неделе, да всего не упомнишь. Лучше бы с востоком, те в плен не берут, добивают прямо на поле. Так, кого же из музыкантов к себе приблизить?

— Вы сегодня обещали присутствовать на казни, ваше высочество, — напомнил Осто.

Совсем забыла. На сегодня намечено торжественное повешение Дану Алисо, гладиаторов придется отменить. Я действительно пообещала папаше посетить его праздник, нехорошо обижать родителя, он так ждал этого дня. Еще со времен коронации. Дану Алисо имел наглость возражать против кандидатуры короля, и папа, конечно же, это помнил.

— Аданта, гладиаторов отложим до вечера! распорядись, чтобы зверей не кормили. Терпеть не могу сонных морд!

Я имела в виду морды зверей для гладиаторских схваток, но Осто на всякий случай открыл глаза пошире и изобразил на лице бодрость. Это тебя не спасет, голубчик, надоел!

К завтраку я спустилась в наилучшем настроении и позволила себе поцеловать щечку своего коронованного папочки, чего обычно никогда не делаю с утра. Папаша онемел на мгновение, а потом разразился идиотскими воплями:

— Что ты себе позволяешь?! Ты — моя дочь! Ты обязан поддерживать мою политику!

Я чмокнула его во вторую щеку, обошла длинный стол и села сбоку от премьер-министра. Премьер побледнел и уронил с носа пенсне.

— Я буду на церемонии, папа, — пообещала я кротко и взяла вилку.

За накрытым на десяток персон столом восседали всего четверо: папа — Гарант Четвертый, я — принцесса Зноя, премьер-министр Юшан и папина новая фаворитка мулатка Ната. Ната аккуратно расправила на коленях салфетку, одарила папу томным взором, после чего вонзила зубы в птичье крылышко. Ната обожала перепелок.

Лакей открыл передо мной салатницу и стал аккуратно выкладывать на тарелку луковые кольца. Премьер с ужасом смотрел на свое пенсне. Пенсне лежало в самом центре его тарелки и вызывающе поблескивало стеклами. Юшан уже протянул было руку, но я выразительно кашлянула, и он поспешно ее отдернул. Парламент папа завел совсем недавно, и премьер-министр еще не забыл, как служил у меня перочисткой во время последнего цикла занятий. У меня есть дурная привычка вытирать перья обо что придется, и, желая уберечь дворцовую мебель, папа выделил мне человека в специальной одежде, о которую очень удобно вытирать перья. Юшан прослужил у меня целых два месяца, прежде чем папе пришла в голову идея насчет парламента. Я как раз рисовала чертиков, сидя в тронном зале. Я часто рисую разноцветных чертиков и рассылаю с дарственными надписями всем вероятным кандидатам в мужья. Возможно, папина политика от этого и страдает, зато наша армия всегда загружена работой. Больше войны, меньше лени.

Папа увидел Юшана, ему понравилась пышная седая борода моей перочистки, и он немедленно назначил беднягу премьером. Вначале я огорчилась, а потом решила, что чертей, в конце концов, можно рисовать и карандашом, было бы сходство. Я время от времени устраиваю в свою честь турниры, где и высматриваю будущие модели.

Покончив с моей тарелкой, лакей перешел к Юшановой. Он обложил пенсне салатом, присыпал мелко нарубленной петрушкой и в заключение небрежно стряхнул на стекла ложку сметаны. Лицо Юшана покрылось багровыми пятнами, он жалобно заморгал и уставился на изукрашенное пенсне совершенно ошалелым взглядом.

— Что вы не кушаете? — спросила я сладким голосочком.

Юшан вздрогнул и поспешно схватил вилку. Ната уже доедала перепелку и при этом еще ухитрялась строить глазки королю. Папа сидел чернее тучи, не обращая внимание на фаворитку, и искал повод взорваться. Ему не давали покоя воспоминания о моих поцелуях.

— Почему нет жабинье?! — рявкнул, наконец, Гарант Четвертый. — Сколько раз надо повторять, что без жабинье я завтрака не начну?!

Лакей за его спиной слегка изменился в лице и поспешно хлопнул в ладоши. На серебряном блюде внесли жабинье. Папа схватил все блюдо, вывернул его лакею на голову и удовлетворенно крякнул. Зловонная жижа растеклась по безукоризненной стрижке лакея и заляпала белую манишку.