Алина Болото - След Фата-морганы

— Арни, оставь дядю в покое! — сказала я самым убедительным голосом.

— Это кентавра-то? Пусть нас домой отвезет! — Арни не собирался слезать со своего зеленого насеста.

Джинн ухитрился выползти, но плащ его все еще оставался придавленным спиной Петровича.

— Я в последний раз говорю, мамаша! Я на ваш сектор жалобу подам!

Джинн резко дернул, плащ затрещал, и возмущенный Петрович перекатился на живот, причем злополучные трусы оказались попоной. Кентавр яростно заржал и попытался достать Джинна копытом. Глюк проворно отскочил в сторону, взмахнув плащом наподобие тореадорского, а мальчишка издал радостный клич. Мои нервы не выдержали:

— Арни!

С шеи Арни соскользнул на лошадиную спину кентавра, вынудил его встать на ноги и прогарцевать вокруг нас не хуже хорошо выезженной лошади.

— Дальше поедем на нем! — заявил Арни безапелляционно. — Он сожрал двух моих лошадей. Пусть теперь сам вместо лошади бегает.

— Мамаша! — в последний раз воззвал кентавр, но Джинн, подхватив меня, ловко забросил на конскую спину, а сам примостился почти на хвосте.

— Н-но! — закричал Арни, и кентавр с места рванул галопом.

Да-а. А ехать лучше, чем идти.

У ворот башни новоявленный мустанг остановился.

— Шли бы вы… — сказал он многозначительно, я на всякий случай стукнула его кулаком по холке, но кентавр и сам прервал фразу. Джинн сполз с хвоста, стянул меня, но когда протянул руку к Арни, мальчуган лихо спрыгнул вниз, а в руке Джинна почему-то оказался кусок попоны. Кентавр гневно заржал, дернулся, и попона осталась у Джинна, сходу превращаясь в прозаическую вещь. Я припомнила королевское достоинство и отвернулась. Арни восторженно заверещал.

И тут реальность впервые начала искажаться при нас. Злосчастные трусы обратились в сухую листву и развеялись по ветру. Выжженная равнина стала лесной поляной, башня обернулась тем, чем была раньше — копией избушки смотрителя. Повисшая на одной петле дверь, прохудившееся крыльцо — такой я ее запомнил. По всем активным зонам разбросал смотритель подобные базы, в них наилучшим образом сохранялась энергия, не причиняя вреда накопителю.

Из-за угла избушки вышел Павел, экипированный не хуже гастонского боевика. На нем было нечто вроде легкого скафандра, а в руках он держал энерголовушку СГД-19. Прыжок в сторону я сделал чисто рефлекторно. Ловушка была включена на минимальный отсос, но этого вполне хватило, чтобы остановить меня в воздухе. Я рухнул на землю, не долетев до раскрытой двери каких-нибудь полметра. Дина ахнула. Она успела повернуться, и на мою финальную смерть смотрела шальными глазами. Безусловно, в этой серии я умирал так часто, что можно было бы и привыкнуть, но у меня не хватило духу ее осудить. Я экономил дыхание. Во что бы то ни стало, мне надо было успеть засунуть мальчишку в дом. Я мысленно послал приказ, но у паршивца оказалась слишком хорошая реакция на своих, и я напоролся на глухую защиту. И тогда я героически прохрипел Дине:

— Арни — в дом!

Дина перебросила его почти мгновенно, впрочем нет, еще секунда ей понадобилась на то, чтобы преодолеть его сопротивление. А потом дверь захлопнулась у него перед носом, и сам собою захлопнулся тяжелый засов. Дыхание перевести я не успел, нечто кинжально острое вошло в мое солнечное сплетение, и я ухнул в небытие.

Он умирал так часто, что я почти не испугалась. Только в этот раз, когда его шрамы поблекли, сквозь них вдруг проступило совсем другое, до ужаса знакомое лицо. Я потянулась ближе, пытаясь всмотреться, но меня довольно грубо оттащили.

— Прячься, дура! — сказал Павел. — Сейчас рванет.

Он сказал это так спокойно, что я не поверила.

— Джинн!

Очертания глюка заколебались и начали таять. По-моему, я закричала, потому что, швыряя на землю, мне еще и зажали рот. Что-то громко хлопнуло, земля чуть слышно содрогнулась, и настала тишина.

Я подняла голову. Ничего. Ни глюка, ни воронки. Трава, правда, почернела.

— Ну, и что теперь? — спросил у меня над головой Павел. — И сколько я теперь должен долбить эту избу?

Я изо всех сил оттолкнула его, бросилась зачем-то бежать к черному пятну, и только тут ощутила, как стремительно расползается на мне комбинезон. Таял, как мыльная пена. Я замерла в отчаянном усилии удержать исчезающую одежду, но она сползла с меня клочьями и впиталась в земли. Позади выразительно хмыкнули. Я медленно обернулась. Павел стоял, широко расставив ноги, и беззастенчиво меня разглядывал.

Внутри у меня колыхнулась ярость. Ну, что же. Стриптиз так стриптиз. Я положила руку на бедро, вскинула подбородок, и в свою очередь принялась пожирать глазами победителя.

— А ты неплохо смотришься на этом фоне, — сказал он.

— А ты неплохо одурачил нас, Пташка, — сказала я.

Он улыбнулся польщено.

— Чуть не прокололся на подземном ходе, — решил он немного пококетничать. Я слишком уверенно вел вас к нему. В первый раз в подземелье я проник по этой норе.

Взгляд его постепенно тяжелел, а дыхание учащалось. Я переменила позу, изобразив по памяти Наполеоновский вариант.

Пташка оглянулся на избушку, потом на меня. Чувство долга боролось в нем с другим чувством.

— Отдай мне накопитель, — попросил он внезапно осевшим голосом. — Долго разносить эту хибару!

— Так ты впереди нас шел? — продолжала я гнуть свое.

— Твой олух меня чистенько на место вывел. Ему в плащ подарочек вмонтировали еще до начала событий. Кстати, он ведь раньше накопителем в этом секторе был. Ты не знала?

Мне не совсем нравилось расстояние между нами, и я сделала пару шагов назад.

— Дина, вызови мальчишку.

— Ты сдашь его валакам?

— Что? Нет. Я не на местных работаю и даже не на тех, кто меня сюда запустил. Мне нужна чистая энергия. Знаешь, сколько за нее отвалят снаружи?! Ты в накладе не останешься.

— А что будет с ребенком?

— С каким?

Для него Арни не существовал, также, как и Джинн, впрочем. Существовал способ добычи денег. Как скучно.

Я спокойненько развернулась и пошла прочь. Туда, где в кустах что-то шуршало. Хорошо, если бы это был медведь. Когда в лесу медведи, это как-то украшает лес!

Пташка догнал меня слишком быстро и молча повалил на землю. Я даже не сопротивлялась. У него славный нож висел на боку, почти что кинжал. Люблю кинжалы.

Он перехватил мою руку на рукоятке и изо всех сил хлестнул по лицу:

— Стерва!

Из глаз сами собой побежали слезы, рот наполнился солоноватой кровью, но горло его было так близко! Он не сразу оторвал мои пальцы. Его лицо побагровело, а глаза выкатились на лоб. Он ударил меня еще раз, и в ушах противно зазвенело. Я почти уплыла, но какой-то визгливый голосок во мне заверещал: «Он убил твоего глюка!», и я вернулась.