Сергей Снегов - Сочинения в трех томах. Том 1. Люди как боги

- Чего ты, собственно, хочешь от меня, Мэри?

Она ответила очень кротко:

- Хочу знать, что тебя так влечет к мертвецам?

Я постарался, чтобы ответ прозвучал весело:

- Ты сама все объяснила: иду из-за раскаяния и на исповедь. Только исповедники мои всегда молчат. Вероятно, не принимают раскаяния.

Эскадра покинула звездное скопление Гибнущих миров. Некоторое время мы еще любовались красочным зрелищем планеты, вытлевающей пространством. Я намеренно употребляю слово «красочное», а не «эффектное». Эффектности не было - ни ослепительного пламени, ни разлетающихся протуберанцев, ни вихря газа. Планета тускло засветилась и только. Но когда мы обходили ее, прежде чем удалиться, то увидели окруживший ее ореол. Это было облачко новосотворенного пространства - медленно расширяющийся клочок чистого неба. Что могли, мы сделали.

Планета скоро пропала за кормой звездолета, даже в умножители ее не найти. Но я продолжал ее видеть памятью - тускло светящуюся, в расширяющемся ореоле, нежном ореоле космической чистоты…

И опять повторились знакомые пейзажи. Мы вырвались из пыльного скопления, кругом простиралось чистое пространство, густо и беспорядочно напиханное звездами. А впереди, впервые не экранированный туманностями, раскидывался гигантский звездный пожар - грозное ядро Галактики…

Свободное время раньше я проводил перед звездными экранами. Сейчас было что наблюдать, но я обращался к экрану урывками: меня все больше захватывала лаборатория Эллона, где конструировался конденсатор времени.

Внешне это был шар из сверхпрочного пластика, нечто вроде автоклава средних размеров. Но нацеленные на него электрические разрядники с питанием от аннигиляторов, вихревые трубы от гравитационных механизмов сразу давали понять, что сооружение не автоклав. Если, конечно, не проводить той аналогии, что в автоклавах проваривается и прессуется что-то вещественное, а здесь проваривалось и прессовалось само время.

- Работа закончена, адмирал! - воскликнул однажды Эллон. - В центре вот этого шарика крохотный клочок материи, объемом не больше водородного атома. Но вес этого крохотного куска больше ста тысяч тонн!

Я возразил Эллону, сказав, что теория отрицает возможность такого сгущения массы, если масса не превосходит довольно большой величины, что-то три или четыре наших солнца.

- Согласись, что запрятать в этот шарик массу в три солнечных…

Он сверкнул неистовыми глазами.

- Что мне человеческие теории, адмирал! Пусть их изучают рамиры, они не продвинулись дальше вас в понимании коллапса. Поэтому и стараются овладеть энергией коллапсаров для трансформации своего времени. А мы трансформируем время в лаборатории, на вот этом крохотном коллапсане. - Он подчеркнуто воспользовался новым термином. - И когда я включу его, частицы, которые вспрыснем туда, мы вышвырнем в далекое прошлое или еще более далекое будущее.

- А сами не отправимся вслед за частицами?

Он с презрением посмотрел на меня:

- Ты, кажется, путаешь меня с Жестокими богами? Я не такой недоучка, как они. Экспериментаторы! Сунулись в горнило сгущающегося времени, как пробка, вылетели в будущее, не удержались на его высоте и камнем покатились обратно! Для чего я, по-твоему, подключил к коллапсану выходы гравитационной улитки? Частица с трансформированным временем вылетит в дальние районы, но обнаружится там, лишь когда наступит заданное время - в прошлом или будущем. Вылет в будущее проще, и я его опробую раньше.

Когда я выходил из лаборатории, он задал вопрос:

- Адмирал, ты доволен работой МУМ?

- Нареканий на них пока нет.

- Тогда зачем они подчиняются парящему Мозгу? Для чего я старался их восстановить? Мыслящие машины - человеческое изобретение, мыслящий мозг, отделенный от тела - наш, демиургов, способ управления. Тебе не кажется странным, адмирал, что я, демиург, упрашиваю тебя, человека, восстановить человеческое управление эскадрой?

Мне это не казалось странным. Я знал, что рано или поздно Эллон опять потребует отставки Голоса. Недоброжелательность к дракону была у Эллона с первых дней их знакомства, теперь она превратилась в прямую ненависть. Демиург, уверен, рассматривал трансформацию Бродяги в Голос как возвышение над собой, проделанное к тому же его руками - непомерное самолюбие Эллона страдало. Сколько мог осторожно, я разъяснил, что Голос не командует МУМ, а дублирует их и что хорошо бы иметь не одного дублера, а еще многих, для чего, например, в этой роли стажируется Граций, и что такой новый метод управления кораблем установлен не мной, а приказом командующего… Эллон нетерпеливым жестом оборвал меня:

- Против Грация не возражаю, пусть стажируется. Всего бессмертия вашего галакта не хватит, чтоб осилить функции МУМ. Но плавающий Мозг - излишен.

- Могу предложить одно: вынеси спор о Голосе на обсуждение команд. Если твои антипатии признают обоснованными…

- Симпатии и антипатии на обсуждение не выношу. Но если МУМ разладятся, ремонтируйте их сами или удовольствуйтесь чарующим вас Голосом. Слуг поставлять ему больше не буду!

Вечером к нам с Мэри пришла Ирина.

- Мне надо поговорить с Эли, - сказала она.

Мэри встала, Ирина задержала ее:

- Оставайся. В твоем присутствии мне легче высказать свои просьбы адмиралу. Эли, вы, наверно, догадываетесь, о чем речь?

- О чем - не знаю, о ком - догадываюсь. Что-нибудь связанное с Эллоном?

Ирина нервно сжимала и разжимала руки. Я залюбовался ею. Стройная, быстрая, нетерпеливая, она так напомнила отца, что, если бы одевалась в мужскую одежду, я принял бы ее за молодого Леонида. Я знал, что мне достанется от нее, и спокойно готовился отразить упреки.

- Да, с Эллоном! Почему вы так презираете его, адмирал?

Этого обвинения я не ожидал.

- Не слишком ли, Ирина? Мы все - и я, и Олег, и капитаны звездолетов с таким уважением…

- Об Олеге разговор особый! А ваше уважение к Эллону - слова, равнодушные оценки - да, необыкновенен, да, пожалуй, гениален, да, в некотором роде выдающаяся фигура… А он не пожалуй, а просто гениален, не в некотором роде, а во всех родах выдающийся! Сравните его с другими. Кто может сделать то, что может он?

Разговор становился серьезным, и я ответил серьезно:

- Зато он не сделает многого того, что умеют другие. Невыдающихся на кораблях нет. В поход отбирали только незаурядных. Или, по-твоему, Камагин середнячок? Или твоя мать?

- Я говорю об Эллоне, а не о моей матери или Камагине. Он заслуживает душевного, а не равнодушного уважения.

- Чего ты хочешь?

- Почему вы предпочитаете ему дракона? - выпалила она. - Отвратительный пресмыкающийся вознесен выше всех! Дракон еле-еле заменял МУМ, когда они не работали, а сейчас, когда они правильно функционируют, путает их команды. Он в сочетании с МУМ хуже, чем МУМ одна!