Сергей Снегов - Сочинения в трех томах. Том 1. Люди как боги

Я завернул к себе и поспал часок за вчерашнюю бессонную ночь. Меня разбудил вызов Веры. Она требовала меня к себе.

Вера порывисто ходила по комнате, иногда что-нибудь брала со стола и, повертев, клала обратно. На столе у нее множество пустячков - кристаллики с записью, крохотные осветители, зеркальца, гребешки, духи, книги первого века. Когда Вера волнуется, у нее темнеют глаза. Сейчас у нее были очень темные глаза. Она отдохнула и уже не казалась измученной, но я видел, что она возбуждена. Она встряхивала волосами - волосы спадали на глаза, и она отбрасывала их. В гневе Вера только и делает, что взмахивает волосами. «Трясет головой, как лошадь», - мстительно думал я в детстве, когда она отчитывала меня. Разгневанная, она так хорошеет, что даже я это замечал. Все неприятные минуты моего детства связаны с образом рассерженного, красивого лица. С той поры я недолюбливаю красивых женщин, и это уже навсегда. Красота для меня неотделима от вспыльчивости и резких слов. Сегодня Вера была красивей, чем когда-либо. Теперь я твердо знал, что у них с Ромеро произошел разрыв.

- Ну, что ты нашел нового, Эли? - Она совершенно очевидно делала усилие, чтоб слушать.

После первых же моих слов о картине с галактами она преобразилась. Она сразу поняла, что мы совершили открытие. До сих пор было известно, что галакты появлялись на одной отдаленной звезде Гиад, в 150 светогодах от Солнца. Теперь следы их обнаружены в Альтаире, в ближайших наших звездных окрестностях.

- Это чрезвычайно важно, - сказала Вера. - Из твоей находки следует, что галакты со своими врагами могут появиться и в Солнечной системе, если уже не появлялись в ней. То, о чем мы на Земле говорили лишь как о теоретической возможности, стало реальной угрозой. Но какова природа этой угрозы? И снова - кто такие эти разрушители, или зловреды, пленившие галактов? Почему их нет на картине? Не духи же они, в самом деле!

Вера отдала распоряжение, чтоб все картины альтаирцев были сфотографированы, и возвратилась к нашему открытию.

- Чем ты объясняешь бегство альтаирцев, брат?

Я развел руками, у меня не было объяснений.

- Еще одна загадка! Ну, эту, пожалуй, как-нибудь решим. А теперь поговорим о другом.

- О другом - это значит о Ромеро, сестра?

Она, волнуясь, снова заходила по комнате.

- Да, о Ромеро. Три часа назад мы с Ромеро запросили МУМ, кто из нас прав. И машина ответила, что я - неправа. Помощь звездожителям она объявила несовместимой с принципом, что все совершается для блага человечества и человека.

Я вскочил. Давая совет Ромеро обратиться к МУМ, я был уверен, что она опровергнет его. Я крикнул:

- Машина соврала! На Земле запросим Большую. В серьезных делах верить такой крохотульке!..

Вера нетерпеливо отмахнулась. Она еле сдерживалась.

- Машине можно верить, Эли. Если она и не содержит всех знаний Большой, то принципы истолковывает правильно. Такой же ответ даст и Большая.

Я смотрел на Веру во все глаза. Мне казалось до сих пор, что я знаю ее. Раньше она не уступала, шла на резкости, если чувствовала свою правоту. Меня охватила обида за прекрасных вегажителей, за добрых и смертоносных альтаирцев, даже за болтливых, дурно пахнущих, но по-своему симпатичных ангелов.

- Ромеро знал, что делает, - сказала она. - Он умело воспользовался последними данными… Он поднимает крик, что человечеству грозит чуть ли не гибель, - и все для того, чтоб сбросить с Земли ответственность за наших звездных собратьев. Не понимаю, почему он так ненавидит все, что непохоже на человека? А социальные наши машины, конечно, проштампуют его версию - раз над человечеством нависла опасность, нужно думать только о человеке. На то они и машины, чтоб мыслить по-машинному.

- Быстро же ты отступаешься, Вера. Быстро, быстро!

Она подошла к окну и закинула руки за голову. Я видел лишь ее профиль - ровный нос, тонкие брови, высокий лоб, пухлую нижнюю губу, очень яркую на матовом лице. Красоты в ней было больше, чем силы. А когда идет борьба, нужны кулаки.

- Тебе кажется, что я отступаю?

- Хотел бы, чтоб не казалось.

Она отошла от окна.

- Я не отступаю. Я начинаю борьбу. Но не с машиной. Что машина? Справочный механизм, приспособленный для расчета, - автоматический слуга. Что в нее вложат, то и получат. Я хочу поставить перед человечеством вопрос: не пора ли расширить принципы нашего общественного устройства? Они существуют неизменные пятьсот лет, не настало ли время развить их дальше? Я готовлю об этом доклад Большому Совету.

Мне подумалось, что она захватывает чересчур далеко. Нужно по-иному сформулировать вопрос - и машина даст иной ответ. Ромеро тонок, он нашел хитрый ход, с ним надо бороться его оружием - отыскать формулировку похитрее…

- С ним надо бороться открыто и прямо, Эли. Ты ошибаешься в нем. Ромеро не тонок. Он умен, но примитивен. Среди дикарей тоже встречались умные люди. Слушай, как все это представляется мне.

Она и раньше любила рассказывать друзьям то, с чем потом выступала на Совете. Я не терпел ее длинных речей, но эту слушал, не отвлекаясь, - мысли Веры казались мне собственными моими мыслями.

Вера начала с 2001 года старого летосчисления, памятного года, когда человечество объединилось в единое общество и на земном шаре было покончено наконец с национальными, классовыми и государственными распрями.

Год объединения стал первым годом новой эры, подлинная история человечества началась с рождения нового общества, с осуществления в жизни принципа: «Общество существует для блага человека. Каждому по его потребностям, от каждого по его способностям».

В те начальные годы принцип этот был лишь пожеланием, предстояло сделать великую идею повседневностью быта. Почти пятьсот лет протекло с той поры, и все эти годы человечество усовершенствовало себя. Оно было погружено в себя, остальной мир интересовал его лишь в той степени, в какой касался людей. Оглянуться - голова кружится: за все предшествующие тысячелетия его существования не было столько доброго совершено для человека, сколько за эти пять веков. Каким бы жалким показался прославленный рай рядом с нынешней Землей! Осуществлены возможности, таящиеся в человеке, - он по-настоящему стал человеком, устроил себе по-настоящему человеческую жизнь.

Но на этом кончилось лишь его младенчество, не больше. Мироздание ребенка эгоцентрично, в центре Вселенной - он, а все остальное вращается вокруг него. Проходит время, и он узнает свое истинное место в мире. Он становится сильнее и умнее, но из центра мира превращается в его рядовую частицу.

Таково и нынешнее человечество. Оно оглянулось и увидело: формы разумной жизни бесконечно разнообразны. Природа не исчерпала себя в человеке. Возможно, над альтаирцами или альдебаранцами ей даже пришлось потрудиться больше, ибо там покрупнее были препятствия для развития разума. Человечество наконец узнало свое место во Вселенной - оно скромно.