Сергей Снегов - Сочинения в 3 томах. Том 2. Диктатор

- Что на фронте?

- На фронте по-прежнему плохо - Флория наполовину потеряна. Там мятежники стреляли в спину нашим отступающим солдатам. Аментола собирает конференцию своих союзников, наши бывшие союзники колеблются - не поехать ли на сбор к нему? Пример Кондука их пугает, но Аментола щедро усилил подачки… В общем, все по плану, Андрей. Твоя казнь наделала много шуму. Аментола теперь уверен, что стратегия у него правильная. Гамов просил передать поклон. Все остальное скажет Николай.

Он удалился. Я закрыл глаза, отдыхая. Каждая клетка тела возвращалась к жизни. Я снова открыл глаза. На скамеечку, где сидел Павел, примостился Пустовойт. Скамейки его громоздкому телу не хватало, он переливался седалищем по обе стороны ее и покачивался - крепко спал в своей неудобной позе, даже присвистывал носом. Я слез с кровати и потянул Пустовойта за руку. Он сонно забормотал:

- Ты чего? Если что надо, я мигом…

- Ложись на мою кровать, - сказал я. - Тебя же сон валит с ног.

Он мощно потянулся всем телом, захрустев чуть ли не десятком суставов.

- Двое суток не спим около тебя, такое долгое непробуждение. Павел стожильный, а я без сна не могу.

- Повторяю: ложись на мою кровать и отоспись.

- Нельзя, Андрей. Не у одного Павла дела. Вот уверюсь, что ты ничего, ознакомлю с обстановкой - и улечу.

- Я уже ничего. Можешь знакомить с обстановкой.

- Тогда выйдем из палаты, погляжу, как ты на ногу.

Мы вышли наружу. Дом, куда меня поместили, был одноэтажный, на полдюжины окон по фасаду. На веранде сидел вооруженный любимец Павла Варелла.

- Охраняю вас, генерал, - сказал он, здороваясь.

- Почему ты? Где мои охранники?

Он ухмыльнулся. Я уже говорил, что у этого лихого парня, Григория Вареллы, улыбка такая заразительная, что на нее хотелось отвечать такой же улыбкой или смехом. И я засмеялся, хоть причин для смеха не было.

- Ваши охранники не годятся, генерал. Они охраняли вас от пули, кинжала и электроимпульса. А я охраняю от дурного глаза.

- В колдуны записался, Григорий?

- Вас нельзя видеть. Вот и стараюсь не допускать…

Домик был окружен густым садом. Мы с Пустовойтом сели на скамейку. Варелла прохаживался неподалеку. Я сказал:

- Николай, ты так сопишь от бессонницы, что надо поскорей тебя отпускать. Вводи в обстановку.

- Ходишь ты вполне, - сказал он одобрительно. - Мы ведь чего опасались? Хоть и камуфляж, а страх - что-либо откажет в смертном мешке либо в проводах… Ноги слабей головы, могли отреагировать…

- Не тяни! Итак, обстановка?

- Обстановка? Одиночное пребывание до специального приказа диктатора. Ну, не совсем одиночное… Варелла, другие охранники. Прямая связь с Прищепой.

- С Гамовым тоже?

- С Гамовым, извини, нет. Все же многие его видят, могут сообразить, с кем разговоры. А у Павла такая защита от глаза и уха…

- Знаю его защиту. Долго мне здесь пребывать? И что делать?

- Основная твоя забота - ждать вызова… Можешь познакомиться с соседями.

- Здесь есть соседи? Что за народ?

Пустовойт вдруг стал путаться и мекать.

- Видишь ли, Андрей… Если откровенно, так оба не гении, а сумасшедшие… Разгребание навоза, в котором заведомо нет жемчужного зерна. В общем, понимаешь…

- И в общем, и в частности ничего не понимаю. Сделаем так. Я буду задавать вопросы, ты отвечай.

- Задавай, - сказал он с облегчением.

Я задал десяток вопросов. Кто мои соседи? Чем они занимаются? Кто их считает гениями? Почему Пустовойт думает, что они сумасшедшие? И зачем мне знакомиться не то с гениями, не то с сумасшедшими?

На ясные вопросы Пустовойт отвечал ясно. Неподалеку, в этом же бдительно охраняемом парке, Прищепа завел какую-то сверхсекретную лабораторию. В ней двое ученых с одинаковыми именами, но разными фамилиями. Один старается извлечь из материи скрытую в ней чудовищную энергию, другой ищет шоссейные дороги в иные миры. Ну, не шоссейные, но достаточно удобные, чтобы добраться до инобытия. Он полагает о себе, что гражданин других миров, попал в наше мироздание случайно и не теряет надежды воротиться на свою истинную родину. И так рассказывает о ней, что уши вянут.

Я непроизвольно поглядел на уши Пустовойта. На маленькой голове массивного министра Милосердия уши, как и нос, и рот, были заметной деталью, мочки их свешивались до подбородка. Думаю, он мог бы и хлопать такими ушами, как крыльями, если бы постарался. Он перехватил мой взгляд и улыбнулся - понял, о чем я подумал, но не обиделся.

- Нет, у меня не завяли. Я с ними двумя разговариваю мало. Не моя епархия, а Павел ревнив к своим секретам. Но в этих двух души не чает. Тучку с неба потребуют, стянет на землю без метеогенераторов!

- Странно. Павел не говорил мне о лаборатории иномиров.

- Ничего странного! Как с тобой поговорить? Даже министры записываются на прием. К Гамову легче попасть, чем к тебе. И безопасней.

- Безопасней? Что за чушь, Николай!

- Безопасней! С Гамовым можно поспорить. А с тобой? Докладывать тебе можно, а спорить - нет! Гамов, если надо отказать, а обидеть не хочется, говорит: «Хорошо бы вам получить санкцию Семипалова». А ты спокойно отказываешь.

- Интересные вещи узнаю о себе. Ладно, воротимся к двум безумным гениям. Для чего ты рассказал о них?

- Павел просил. Лаборатория иномиров - дело от войны далекое. Но если тебе в нынешнем одиночестве станет скучно, и ты вспомнишь, что создал когда-то свою лабораторию, то почему бы тебе не познакомиться и с работами этих двух инженеров, может, найдешь в них что интересное.

- Что у тебя еще, Николай?

- Пока все. Если понадоблюсь, вызывай через Павла.

Я смотрел на небо. Небо, чахоточно бледное, проступало сквозь кроны больших темных деревьев. Ни отблеска склоняющегося солнца, ни единой звездочки, вышедшей на вечернее дежурство, ни даже намека на тучки. То ли Ваксель не нагонял сюда свои циклоны, то ли Штупа охранял этот край бдительней, чем саму столицу… Я нащупал в кармане интердатчик, совмещенный с видеоскопом, приборчик вроде того, каким снабдил меня Павел во время нашего прорыва из тыла. Я набрал код Павла. На экранчике засветилась какая-то многокрасочная схема, а из центра схемы донесся бесполый машинный голос:

- Министр в командировке. Что записать?

- Запишите, что я чувствую себя хорошо.

Я спрятал интердатчик и задумался. Сперва о снабжении армии водолетами, трудностях у Штупы - резервы энерговоды у него таяли. И утешился - скоро, скоро последний водолет перелетит на свою базу, и тогда все энергозаводы будут работать на Штупу - и горе Вакселю! И еще я думал, удалась ли наша хитрая маскировка - объявить Бернулли и меня предателями своих стран? Павел сказал, что Аментола открыл шлюзы помощи нашим изменившим союзникам. Значит, удалась! А надолго ли? Аментола может потребовать от них срочного выступления. Пример Кондука для них страшен, но и требования президента не отринуть. Если южные соседи ринутся на нас раньше, чем мы на Вакселя, удар наш много потеряет в эффективности.