Алексей Корепанов - Призрачный сфинкс

– Витя, это тебя!

Это звал его к телефону бывший профсоюзный деятель архивариус Хижняк.

В глазах прояснилось. Виктор Павлович уставился на подоконник, на котором лежала раскрытая папка – «история болезни» Антонио Бенетти. Сунул руки в карманы халата, потом начал быстро перебирать бумаги.

– Витя, к телефону! – вновь прозвучал из-за стеллажей голос Хижняка.

– Ты там заснул, что ли?

Никакой рукописи на итальянском языке ни в халате, ни в папке не было.

На негнущихся ногах доктор Самопалов направился к телефону. Он знал, что это звонит Наташа, секретарша главврача. Он знал, что ему предстоит встреча с капитаном милиции Марущаком. И еще он знал, что вечером, у своего дома, не встретит человека в черном. Черный граф забрал то, что ему было нужно – и изменил реальность. «Даже боги не в силах сделать бывшее не бывшим» – так гласила древняя мудрость. А вот Черный граф сумел сделать это…

Кто сумел? Черный граф – или кто-то другой?

Доктор Самопалов нетвердой поступью шел к телефону и изо всех сил пытался избавиться от мысли о том, что сошел с ума…

– Да, парни, пиво здесь классное! – Гусев сделал очередной длинный глоток и зажмурился. – Умеют, черти.

– Ну уж, прямо, – тут же возразил Саня Веремеев. – Среднее пиво, на «четверочку».

– То-то ты уже третью кружку приговариваешь, – заметил Гусев.

– Так ведь, считай, на шару же! На шару и уксус сладкий, сам знаешь.

– Не скажи, Веремеич. Нам на Балканах местные ведрами домашнее вино на шару таскали. И ты думаешь, я был в восторге? Ни фига подобного, я же не чухонец какой-нибудь – кислятина она кислятина и есть, никакого кайфа. А ведь «на шарика», и пей, казалось бы, сколько влезет.

Сергей удобно расположился в углу, прислонившись спиной к стене, и слушал беседу напарников вполслуха, рассеянно глядя по сторонам. К здешнему пиву у него не было никаких претензий. Нормальное было пиво. Особенно с солеными сухариками.

«А вообще-то я так часто по кабакам там, у нас, не сидел, – подумал он. – У нас… А доведется ли вообще хоть когда-нибудь еще посидеть там, у нас?..»

Кабачок был небольшой и не шумный, и народу в нем было немного – возможно, потому, что вечер еще не наступил. Неподалеку от стойки расположилась трезвая пока компания королевских гвардейцев, вероятно, сменившихся с дежурства; в углу вели разговор то ли торговцы, то ли ремесленники, молча потягивали пиво трое каких-то бледных юношей, да в одиночестве сидел за столом у самых дверей худой благообразный старик, похожий на школьного учителя изящной словесности, ушедшего на заслуженный отдых. (Сергею почему-то сразу вспомнился бородатый старик с мешком и посохом с постоялого двора в Тверре). В кабачке было всего одно окно, но большое, в полстены, тщательно вымытое, и за ним была видна широкая улица с деревьями у края вымощенных булыжником тротуаров и каменными, двухэтажными, по преимуществу, домами, щедро украшенными разнообразной вычурной лепниной и какими-то зверо– и птицеподобными фигурами явно из местной мифологии. Прохожих было не очень много, да и разные конные экипажи и всадники проезжали мимо окна гораздо реже, чем троллейбусы мимо окон квартиры Сергея – стандартного двухкомнатного жилища в стандартной многоэтажке. И как хорошо, что этот мир был тихим, очень тихим, и в кабачке не гремела музыка, и не сновали туда-сюда стада маршруток, водители которых любили услаждать слух пассажиров песнями с кассет и передачами местных радиостанций с туповато-плосковатыми шуточками ди-джеев. Приятно было сидеть, вытянув ноги под столом, и неспешно прихлебывать пиво…

Шел третий день их пребывания в столице. Все участники делегации, сформированной в замке лонда Гарракса, разбрелись кто куда. Бойцы спецподразделения, после неспешной прогулки по Таэльсану с заходом на рынок и во всякие мелкие лавочки, устроились в кабачке, причем Гусев заявил, что не вылезет отсюда до вечера, а вечером можно будет поближе познакомиться с местными «жрицами любви». Уолтер Грэхем и Ральф Торенссен уединились в своем гостиничном номере с живописным видом на озеро и, похоже, не искали никаких развлечений. Элис в сопровождении фрейлин королевы Кальминии отправилась в роскошной карете в пригородный лес, который, судя по описаниям, был не столько лесом, сколько парком. Ольвиорн обсуждал свои вопросы с верховным магом Креомином в резиденции Сообщества Странствующих Магов. Лонд Гарракс занимался делами, касающимися вверенной ему пограничной территории, в различных придворных службах, парламентских комитетах и военном ведомстве, а его дружина рассеялась по столице – кто на рынок, кто в торговые ряды, кто к старым знакомым, а кто – в пивную… Правда, командир десятки Зинг предпочел пивной оружейную мастерскую.

Бойцам ГБР для прогулок по городу хотели выделить почетный эскорт, и им стоило немалых трудов убедить придворного сановника в том, что они гораздо лучше будут чувствовать себя без какого-либо сопровождения. Тем не менее, специальный человек все-таки за ними следовал, но держался в отдалении, не докучал и старался не мозолить гостям глаза. В кабачок он заходить не стал, хотя в окно все-таки заглянул, оценил обстановку и устроился рядом с опрятными старушками на скамейке у фонтана, неподалеку от входа в питейное заведение – повернув голову к окну, Сергей мог видеть этого неназойливого сопровождающего: тот развлекался тем, что бросал в фонтан всякие камешки и веточки.

Саня Веремеев не зря поминал сладкий на дармовщинку уксус: по личному распоряжению короля Валлиора бойцам выдали из королевской казны три увесистых мешочка приятно выглядевших золотых монет с изображением короля Таэля и дракона Волкобоя – на такие деньги, как пояснил маг Ольвиорн, отвечая на вопрос Гусева, вполне можно было купить три-четыре дома вместе с мебелью, прислугой и экипажем для выездов. Так что бойцы могли пить-есть-гулять в свое удовольствие хоть до утра.

А утром предстоял обратный путь во владения лонда Гарракса; теперь уже – в сопровождении не только дружины старшего мечника Зинга, но и полусотенного отряда королевских гвардейцев. А потом их путь лежал еще дальше – к гористой местности со странным названием «Небесный Огонь», на «встречу возле гор», которую каким-то невероятным образом видел сквозь пласты времени великий маг древности Мерлион.

Сергей отхлебнул пива и покосился на компанию королевских гвардейцев. Официант – или как это здесь называлось? – уже слегка запыхался, таская им от стойки все новые и новые подносы, уставленные пивными кружками, ряды которых постепенно начали перемежаться высокими бокалами с вином; говор бравых военнослужащих становился все оживленнее и, судя по всему, сравнительно спокойное поначалу застолье неизбежно должно было обрести новое качество, перейдя в шумную пирушку – возможно даже, с распитием шампанского на подоконнике второго или третьего этажа и купанием какого-нибудь местного медведя с привязанным к нему спиной к спине каким-нибудь местным блюстителем порядка в какой-нибудь местной речке, как в старом фильме «про Наташу из Ростова и увечного Пьера». Гусев рассказывал слегка осоловевшему Сане Веремееву очередную историю из бесконечного цикла про Балканы и Достоевского.