Алексей Корепанов - Стрелы в полёте

– Очень приятно, – слегка озадаченно сказал Дима. – А я Вергун Дмитрий Александрович, то есть Дмитрий. Представитель яйцеголовых, наверное, так.

– «Яйце» – что? – переспросила Вика.

– Ученая элита, – пояснил Большевик. – Называется так потому, что у некоторых яйца вместо головы. Тебя, Дмитрий, в виду не имею. Просто хорошо знаю некоторых.

– А почему у вас дверь не заперта? – спросил Сергей. – А если бы это не мы, а…

– Ой! – сказала Вика. – Это я виновата. Выходила к себе и забыла.

– Спокойно! – Юра поднял руку. – Даже если бы наш приятель сюда и сунулся – получил бы в лоб, – он многозначительно посмотрел на Сергея. – Девять граммов наших инвестиций обеспечат вашу недвижимость. Полную.

– Лондар не один, – сказал Сергей.

Большевик нахмурился:

– Что ни день, то новости… То одно, то другое. Ладно, я обед в номер заказал. Звоню – пусть несут, согласны? За обедом потолкуем. Послушаем твой рассказ, старик, и разъяснения. Особенно насчет атлантов – озадачил, ничего не скажешь! Дима, сбрасывай куртку, располагайся – ты теперь с нами надолго.

– Он сегодня по голове получил, – сообщил Сергей. – По яйцеголовой. Помощник Лондара постарался.

– Та-ак, – протянул Большевик. – И тебя, значит, достал… Врача вызвать?

– Да нет, – сказал Дима. – Вроде нормально.

– Ну, если что – айболита тебе обеспечим, – заверил Юра. – Все, господа, раздевайтесь-умывайтесь, и приступим к обеду с Серегиным отчетом и обменом мнениями. Викуша, готовь посуду под коньяк.

За обедом ораторствовал Сергей. Большевик постоянно задавал вопросы, уточнял, требовал подробностей – и Сергей терпеливо описывал все случившееся с ним за этот день. Вика то и дело отрывалась от своей тарелки и смотрела на Сергея широко открытыми глазами, и взгляд ее был полон испуга и смятения. Дима сосредоточенно жевал, не поднимая головы, но Сергей видел, что слушает он очень внимательно. Юра не ограничился одной порцией коньяка и налил себе еще, а потом еще; Сергей остановился после двух заходов; Вика сделала всего пару маленьких глотков, а Дима и вовсе от спиртного отказался.

Все уже управились с едой, Большевик закурил, а Сергей все продолжал рассказывать. Наконец он замолчал, залпом випил свой чай – и в комнате наступила тишина.

Прошло две-три минуты, прежде чем Большевик, словно очнувшись, медленно произнес:

– Да, старик, грузанул ты нас под самую завязку… Переварить бы все это… вместе с обедом. – Он вновь потянулся было к бутылке, но тут же убрал руку и отрешенно посмотрел на Сергея. – Ты знаешь, а я всегда верил, что там, по ту сторону, что-то есть. Не может не быть. И слава Богу, что так оно и оказалось. Пусть там ему будет легко…

– И я верила, – тихо сказала Вика и обхватила себя руками за плечи. – Но… как-то жутковато… А насчет того, что мы из Атлантиды – просто не могу себе представить. Ну какая Атлантида! Какой-то фантастический сериал, и нас снимают скрытой камерой. Темные жрецы, Светлые жрецы… Вневременье, Перепутье… Не укладывается все это в голове!

– Такое сразу и не уложится, – заметил Большевик. – Давайте попробуем без эмоций. Вопрос стоит так: насколько это может соответствовать действительности и вообще может ли соответствовать?

– Не может, – тут же сказала Вика. – Сказке это соответствует, а не действительности. Разве мы похожи на атлантов?

– А где ты видела атлантов? – парировал Юра.

Дима наконец поднял голову:

– Можно мне сделать кое-какие замечания и комментарии?

– Конечно, старик, – Юра нещадно дымил сигаретой, откинувшись на спинку стула. – Излагай.

– Действительно, с внешним обликом какая-то нестыковка, – вдумчиво начал Дима, поставив локоть на стол и подперев щеку ладонью. – Хотя достоверно, конечно же, ничего не известно. По одним источникам, атланты – высокие, светловолосые, голубоглазые и белокожие. По буддистской литературе – они, в общем, были похожи на современных людей, но имели более длинный язык, сорок зубов, перепонки между пальцев и рост метра три-четыре, а то и все пять. Обнаружено изображение высеченного в камне лица атланта, в Тибете.

– Ну вот, – сказала Вика. – Язык у меня, конечно, длинный, но вот перепонок нет, – она растопырила пальцы с аккуратно покрытыми бледным лаком ногтями.

– И я ростом не дотягиваю, – согласился Юра.

– Но по сути, все, что рассказал Сергей со слов Гостя, вполне правдоподобно, – продолжал Дима. – Вернее, допустимо и из истории известно. Давайте пока оставим вопрос о внешности и разберемся с другими. Попутно спрошу, – Дима посмотрел на Сергея, – ты слышал что-нибудь об искусстве прозрачности?

– Н-нет, – пожал плечами Сергей. – Ты имеешь в виду, там, на кладбище?..

– Да. Та подсказка. Искусство прозрачности – один из элементов эзотерических учений. Это ведь не вы ему подсказывали? – Дима обвел взглядом Большевика и Вику.

– Я бы и рад подсказать, да не знаю такого, – отозвался Большевик. – Только сейчас и узнал.

– И я, – сказала Вика.

– Тогда кто же?

– Гость? – неуверенно предположил Сергей. – Больше некому. Значит, сумел прорваться.

– Выходит, Гость, – сказал Дима. – Впрочем, до него мы еще дойдем. Сейчас о соответствии и правдоподобии, исходя из наших знаний. Начнем с пяти человеческих рас. Истории как науке об этом ничего неизвестно, а вот в эзотерике такое понятие действительно есть: жители Гондваны – первая раса, затем идут гиперборейцы. Кстати, в легендах утверждается, что это космические пришельцы. Они колонизировали приполярную область – у Северного полюса, – там климат был похож на климат их планеты, и стали родоначальниками земной белой расы. Но, повторяю, это только легенды, и вообще в ээотерике подчас очень сложно отличить истину от вымысла. Впрочем, с историей дела сплошь и рядом обстоят не лучше. Ведь не зря же говорится: «история пишется победителями».

– Это как? – не понял Большевик.

– А вот так. Пришедший к власти представляет своих врагов и себя в выгодном ему свете, выпячивает или и вовсе искажает одни факты, уничтожает память о других. Строго говоря, история и не наука даже, а этакое хамелеонное собрание всяких сведений, сегодня одних, а завтра других, подчас прямо противоположных. Сейчас существует целое направление – «новая хронология истории», и там довольно убедительно доказывается, что древние цивилизации, о которых мы имеем исторические, а не эзотерические сведения, начинают складываться не в четвертом тысячелетии до нашей эры, как считается, а на пятьдесят веков позже! Да что там – еще в шестнадцатом веке высказывалось мнение, что вся древняя история – это сочинение средних веков. Выдумки! Фальсификация! А ты думаешь, летописи по сто раз не переписывались? Евангелия не переделывались? Вот, кстати, еще один интересный вопрос, – глаза у Димы заблестели и он, кажется, совершенно забыл о своей больной голове. – Что было бы, если бы толпа пред Понтием Пилатом потребовала помиловать не Варавву, а Иисуса? Не было бы распятия на Голгофе, исчезновения тела Учителя. Он продолжал бы проповедовать, и у него, конечно, были бы последователи, ученики – но стало бы тогда христианство мировой религией со всеми вытекающими последствиями? Мир был бы не таким, каков он сейчас. Конкретная история – это вереница случайностей. Общая тенденция, возможно, и прокладывает себе дорогу, но исторический фон, антураж, мог бы быть совсем другим. Умер еще в детстве от укуса змеи Александр, тогда еще и не Македонский – и нет великой державы. Отравился грибочками Наполеон – и другой стала карта Европы. Утонул малолетний Володя Ульянов, купаясь в Волге, – и в двадцатом веке демократическая Россия в союзе с Англией и Францией вмиг придушила бы Гитлера, если только он до этого не скончался от гриппа… А если еще возможно и воздействие из будущего на прошлое, то вообще получается песня! Кто знает, может быть история-то каждый лень меняется, только мы этого, естественно, не знаем, потому что тоже меняемся. Вчера мы, возможно, жили в какой-нибудь Великой Славянской Империи – от Сахалина до Адриатики – и были подданными монарха Гавриила Третьего Мудрейшего – а завтра с утра превратимся в свободных граждан свифтовского Бробдингнега. А видеть все эти ежедневные перемены в разных мирах можно только из Вневременья, которое, если я правильно понял из твоего пересказа, – Дима взглянул на Сергея, – ни к какому миру не относится. Возможно такое? Безусловно.