Сергей Бобров - Спецификация идитола

Роман «Спецификация Идитола» написан таким образом, что ему необходимо предпослать некоторое пояснение.

Темой романа является история одного изобретения, не личная, так сказать, данной научной конструкции, а история взаимоотношений меж изобретением и обществом, которому оно должно служить. Изобретение это представляет собой род сильного взрывчатого вещества, где использована суб'атомная энергия. Имя вещества — Идитол. Идитол имеет перевернуть технику двигателей и детонирующих приспособлений. Автор не считал нужным давать читателю полное описание своего Идитола, ибо это всегда в таких случаях получается несколько малограмотно, а пиитическая свобода имеет свои счастливые права, в роде льва в Арденнах или кораблей, пристающих к Богемии, у Шекспира. В романе действуют трое изобретателей (Эдвард Идитол, инженер Порк и Ральф Родвиг), а также ряд финансовых об'единений (синдикаты Осип Лавуэрса, Ован-Черри-Тринидад, банки Диггльса, Бразильский Флорин и др.), которые заинтересованы в возможности монопольной эксплоатации Идитола.

Борьба этих лиц и об'единений за обладание секретом Идитола и составляет сюжет «Спецификации Идитола».

11 Января 1923 г.

Москва

С. Б.

Видишь, я твой, и не могу отступиться от тебя, ты, многотерпеливый царь всего поруганного и распинаемого человечества.

Досчатая дверь скрипнула под ветром, фонарь глухо мигнул.

Тот, что сидел спиной к двери, обернул усатое лицо назад, потом сжал руки под столом.

— Итак, — обратился он к собеседникам, — значит по рукам?

— Можно, — густо и хрипло ответил рыжий налево, покачивая стакан с алкоголем, — можно-с… А все таки скажу: не верю. Все эти об'единения — прах. Слишком много народа и масса дыр для буйволов. Полиция не даром так любит эти вещи. Если бы не наша компания, — он обвел рукой кругом, — право, я бы заподозрил, что тут не без буйволов.

Сидевший напротив оратора серый, длинный, с заячьей губой человек передернулся:

— Я за трестирование. Наша организация охватывает весь юг, не считая безработных и босарвы. Ваша (жест к рыжему) — все городское дело, сталь и квартиры. Признаюсь у вас лучшие мастера Старого Света… А вы (инициатору разговора) — пароходы, поезда, все, что на ходу, не считая чистых дел с женщинами и деньгами.

— Ну да, — сказал рыжий, — ладно там. Все это уж слышали. Кончать. Так — так так. Опасаюсь, — но рискнем. Электрическое кресло в конце концов — род мебели, и не больше того. Об удобстве его — разные мнения, но…

Инициатор громко хлебнул, протянул руки по столу и добавил:

— Название, как говорили: «Т.-О.», то есть «Трипль-ойль»…

Серый усмехнулся и сказал почти мечтательно:

— В память изящной операции в кладовой Ойль-Ко.

— Вот именно.

— Эта операция, — покачал головой рыжий, — стоила нам шести человек, а ведь мы не заработали ни гроша.

— Ну вот, — успокоительно сказал серый, — новое доказательство… Положим, вам было возмещено кое что… Но не будем считаться, — добавил он, видя, что рыжий забеспокоился и приготовился возражать.

— Какую бурю подняли буйволы тогда.

— Что вы хотите. Ойль— платит.

— И все токи они ни гвоздя не получили.

— На этом деле заработал кое кто и больше нас с вами: заработал больше всех Осия Лавуэрс, ведь на утро у Ойля не было ни монеты в конторе, Осия поддержал, и получил, что следует.

— До этого мяса еще никто не добрался, — сказал с яростью рыжий.

— До преподобной плоти Осия Лавуэрса. Да вы шутите… и двое захохотали.

Господин Андриэ сидел в пижаме за столом и просматривал газету. Он лениво прислушивался, как щебетала его супруга в телефонную трубку и изредка прихлебывал чай. Он передвинул теперь губами зубочистку, перевернул газету и, глянув, свистнул. Газета сообщала, что получены новые данные об ужасной катастрофе с океанским пароходом «Циклоп», который погиб па пути в Америку, потонувши ровно в 12 минут. Он увлек на дно океана до двух тысяч душ. Спаслось всего трое или четверо. Теперь один из троих дает показания. Они сводятся к утверждению, что пароход был потоплен миной. Мину бросил миноносец, вынырнувши из тумана без сигнала и флага и немедля покинувший место крушения. «Пираты в Атлантическом океане, — восклицала газета, — куда мы идем..» и все прочее.

Господин Андриэ задумался и отложил газету. Чорт возьми, ведь он тоже собирался в Америку. И вдруг… тут его глазам представилась картина осиротевшей семьи, некрологов и прочих посмертных удовольствий. Но что это, собственно, значит. Политический горизонт был чист, сколько это возможно для такой хрустальной вещи… и вообще: войну так не начинают. Положительно, это загадка — «Пираты в Атлантическом океане».

Он обратился с новостью к вошедшей жене. Она захохотала. Она знает, ей сказали по телефону, — «ты себе представить не можешь…»

Он ходил, наш капитан, по маленькой комнатке, курил себе папиросу и говорил время от времени по телефону. Маневры — не война. Это дело веселое. Это вам не Верден и не Марна. Он должен получить махонькое повышение на этих днях. Не Бог знает что, а все таки.

У судьбы однако были свои намерения. Батареи капитана Бирро должны были расстреливать воображаемый флот противника, который появится с норд-норд-оста в виде громадных мишеней. Флот этот еще не появился. Надо полагать, он может появится и с норд-оста просто, если сообразить откуда его ждут. Надо дать возможность уйти буксиру и пустить всю эту бутафорскую дрянь ко дну.

Все довольно просто. Телефон звонит, капитан подходит, приказывает открывать огонь и бежит на наблюдательный пункт. Мишени пришли — правда не совсем оттуда, откуда их ждали, но достать можно. С пункта видно издалека: офицеры командуют, прислуга бегает вокруг орудий, как угорелая, пушки палят и прыгают. Все, как следует. Капитан возвращается в домик и видит аэроплан над своей головой. Это «наш» аэроплан. И только что он входит, как его зовут к телефону и противно любезный голос ад’ютанта из штаба говорит ему: