фантЛабораторная работа - Основной конкурс (5 конкурс)

В ее мире, на планете Орано, детей рождал лес. Люди, как и все живые твари, подбирали тех, кого приносила им чаща. Земля была устроена иначе, но…

Она выкинула справку об инвалидности, подменила карточку в поликлинике, и через два года у нее был сын. «Как с куста!» - смеялась она на вопросы удивленных друзей. Теперь работу приходилось брать на дом, зато в доме стало шумно, и она научилась печь пироги и печенья по маминому рецепту – чтоб хватило на всех.

Кто-то сказал, что дни тянутся долго, а годы летят быстро. Мама умерла, сын вырос, а папа все больше болел. Свободного времени было мало, и она все реже уходила в Игру, а однажды поняла, что просто не может туда пробиться. Остались только воспоминания, тускнеющие, как память о давних походах.

Сл и здоровья с возрастом не прибавляется ни у кого, но она так привыкла давить боль и делать то, что надо, то продолжала автоматически двигаться: завтрак, работа- полежать, обед-полежать, погулять с папой-полежать. Только теперь она отлеживалась, тупо уставившись в потолок, а в груди опять стояла черная, черная вода, и в горле торчал крик: «Заберите меня отсюда!», и она привычно загоняла его поглубже в глотку. Ужин, уложить отца, лекарства, ночь. И заснуть с надеждой, что не проснешься.

Сын тормошил ее, заговаривал то об одном, то о другом, предлагал посидеть с дедом, пока она сходит в гости или в театр. Улыбалась, гладила его по голове и уверяла, что все нормально.

- Просто устала. Ты иди, я полежу и встану.

В тот вечер он оторвался от компьютера и просунул в дверь хитрющую физиономию.

– А ты, мамочка, пока меня нет, в «Миры Орана» рубишься?

Она удивленно подняла голову.

– Орана?

– Ага, игра-то новая, я только залогинился а там во вводном ролике… Представляешь, сидят мужики у костра. Ну, как всегда, историю мира рассказывают, баллады поют, я к ним подхожу, и тут один встает и прямо ко мне: «Чегл, найди свою мать и скажи, что мы ее ждем!». Представляешь! Это как вообще? Ты что с моей почты зарегилась? А под каким ником?...

Она вскочила и бросилась к компу.

Люди сидели у костра, сдвинув плечи. Уже не одна фляга отстукивала ритм под пальцами.

«В ночь перед казнью он думал,

Что умереть – просто,

Не испугаешь смертью,

Того, кто живет упрямо,

наперекор жизни, наперекор боли…»

Из темноты тихо вышел Рэд, подсел в круг. Люди потеснились, впустив его, и снова сдвинули плечи.

---

Как же погано здесь! Выбираться нужно, вылезать из этого болота. Знать бы как… Но ведь способ есть. Он же смог, сумел его найти. Значит – возможно. Понять бы только. Понять… И пробовать-то не на ком. Глушь, мухи одни. Каждая ошибка – недели ожидания. И уже четверо – мимо. Четверо! За полгода. Сколько ещё?

Только бы не узнал никто... Нет, вы молчали раньше, не рассказывали. Скрытничали. Молчите дальше. Дайте мне шанс! Ему же дали... Я смогу, я вылезу. Ждать тяжело. Долго... С тоски можно сдохнуть. Выть хочется! А надо думать, копаться в неведомом, гадать на болотной жиже! Никогда не было нужно. Никогда! Теперь приходится. Только бы понять, как он это сделал? Как?!!

***

Довести меня до бешенства сложно, но можно: заставьте меня скучать. Вернейшее для этого средство – начать инструктаж по охоте с лекции о какой-нибудь планетарной ерунде. С погоды, пейзажей, с целебных свойств местной грязи или самобытности побрякушек. С чего угодного, далёкого от цели моего приезда, а значит и от моих интересов.

Вот уже битых два часа инструктор с воодушевлением чирикал на своём птичьем наречии о красотах планеты. Красоты? Пока головизор не показал на Кхшасе ничего, кроме болот и лачуг аборигенов. Не считать же красотами индиговые тучи или дождь? Поначалу я ещё слушал бормотание портативного переводчика, чей механический голос пытался усыпить во мне зверя. Сейчас же переводчик валялся в недрах сумки. Ему повезло: он остался цел.

Я хмуро поглядывал на инструктора, расписывающего, судя по голограмме, болотных мух. Он пытался выглядеть солидно, но его манера то и дело засовывать себе в ухо коготь, сводила на нет все усилия. Чириканье довершало картину. Наверное, это было смешно. Вернее, поначалу это определённо было смешно. Сейчас я еле сдерживался, чтоб не открутить эти розовые оттопыренные уши. Да сколько ж можно переливать из пустого в порожнее?

Меня ждали просторы Кхшаса. Что у них здесь? Болота? Пойдут и болота – это неважно. Важно то, что индекс опасности по Межпланетному Сертификату доступных для охоты мест здесь был почти на пределе. Подробных сведений я не нашёл, но ещё до прилёта мне рисовались стаи хищников, способные разорвать меня в клочки, челюсти, грозящие сомкнуться на загривке, холодные объятия гигантских змей и парализующий взгляд василиска. Меня не интересовали флегматичные бифштексы на ножках, не привлекали те, за кем надо было трусить неделю, продираться сквозь лианы и кусты, ожидая, когда жертве надоест удирать, и она сама подставит шею под клык. Я искал соперников, с которыми можно было бы потягаться на равных. Кто кого? Чей удар мощнее, захват крепче, движения стремительней? Вот где кипела кровь, просыпался настоящий азарт! Если уж отдыхать на природе, то только так.

Я уже начал гадать, что закончится раньше: лекция или моё терпение, когда очередь дошла до представителей местной фауны. Ну, наконец-то! Водрузив сумку на стол, я зашуршал в поисках переводчика, ни мало не смущаясь производимого шума. Инструктор захлопнул клюв и оторопело уставился на меня. Ничего, подождёт. Он успел потрепать мне нервы, и теперь моя совесть равнодушно помалкивала, позволив мне шуметь в своё удовольствие.

Прицепив на ухо кольцо переводчика, я осклабился, зная, что ухмылка придавала моему оскалу особую кровожадность. Инструктор икнул и продолжил своё чириканье.

Головизор выдавал одно изображение за другим, но серьёзных противников я не замечал. Множество птиц – но ни одной, способной проломить клювом мой череп. Беззубые рептилии – мелочь, которая могла поместиться в моём рюкзаке. Змеи, больше похожие на праздничные гирлянды, как внешне, так и по уровню риска от близкого с ними знакомства. Кхшас всё больше разочаровывал меня. Не за перьями я сюда летел, и не за карликовыми панцирями.

Эх, зря я не махнул на Терру! Там, по крайней мере, водились ящеры – вполне достойные противники. Стремительность в сочетании с мощными челюстями, шипами рогов и камнем клювов. Опасно? Да! Зато там пахло кровью, настоящей охотой. А здесь…

Инструктор в очередной раз дёрнул себя за ухо, достал из него какую-то козявку и мгновенно слизнул её с когтя длинным лиловым языком. Осмотрев палец, видимо, на предмет прилипших козявкиных лапок, он ткнул им в очередную голограмму. С неё смотрело одноглазое нечто, которому, на мой взгляд, должно было быть стыдно вообще появляться на свет. Выгляди я так – умер бы от депрессии. Над тщедушным тельцем, напоминающим голубоватую водоросль, нависал непомерно раздутый шар головы. Безвольные складки губ прикрывали рот, лишенный намёка на зубы, а невообразимо длинные руки заканчивались полупрозрачными перепонками. Ноги существу заменял клубок то ли корешков, то ли спутанных волосинок, приспособленный скорее не для передвижения, а для того, что бы хилятика не смыло с болотной кочки накрапывающим дождиком.