Олаф Стэплдон - Сириус

Исследования затянулись на несколько лет. Трелони счел необходимым уделить больше внимания «сырью», на котором применял свою методику. Он уже не мог пренебречь тем фактом, что из всей собачьей расы наиболее способные — бордер колли: порода, на протяжении нескольких веков отбиравшаяся по уму и ответственности. Все современные чемпионы принадлежат к этой породе, и все они — потомки одного умнейшего животного, родившегося в Нортумберленде в 1893 году. Нынешние бордер колли выносливы, но не слишком крупны, поэтому Трелони счел за лучшее скрестить выдающегося чемпиона соревнований овчарок с другим животным, тоже умным, но более крепкого сложения. Тут сам собой напрашивался эльзасец. После долгих уговоров владельца овчарки-чемпиона и восторженного согласия хозяина эльзасца Трелони устроил несколько вязок, давших в результате щенков двух типов. Затем он применил усовершенствованную методику к беременным суками обоих типов сложения и в должный срок одарил нескольких друзей щенками, «сравнимыми по уму с предком человека». Но выглядели эти собаки не лучшим образом и обладали хрупким здоровьем, так что все они не пережили периода затянувшегося детства.

И, наконец, совершенствование методики привело Тре-лони к настоящему успеху. Он получил несколько очень умных животных нормального крепкого сложения, внешне больше похожих на эльзасцев.

Он убедил жену, Элизабет, что им в случае подобного успеха придется переселиться в овцеводческие районы Уэльса. Там ей предстояло жить с тремя детьми и в ожидании четвертого, сам же Трелони проводил бы с ними отпуск и выходные. После долгих поисков нашлась подходящая старая ферма не слишком далеко от Траусвинита. Называлась она Гарт». Потребовалось немало усилий, чтобы превратить ее в удобный дом для целой семьи. Пришлось установить ватерклозеты и ванны, расширить окна и провести из деревни электричество. Пристройку превратили в роскошную псарню.

Вскоре после рождения четвертого ребенка семья переехала. С ними отправилась давняя служанка Кейт, ставшая практически членом семьи. Ей в помощь наняли девушку из деревни. Еще с ними была нянька Милдред и, разумеется, дети: Томазина, Морис, Жиль и маленькая Плакси. Томас взял с собой два собачьих семейства. Одно — сука с четверкой крепких щенят, из которых он надеялся вырастить «суперовчарок». Второе состояло из четырех сирот, мать которых умерла в родах. Этих приходилось вскармливать вручную. Мозг щенков этого выводка был заметно крупнее, а вот здоровьем трое из четырех не отличались. Двое погибли вскоре после переезда в Уэльс. Третий был подвержен таким тяжелым припадкам, что его пришлось уничтожить. Четвертый — Сириус — был здоровым веселым малышом, и оставался беспомощным щенком, когда щенята другого выводка давно стали взрослыми. Сириус даже стоять на лапах учился не один месяц. Он лежал на брюшке, уткнувшись тяжелой головой в землю, и повизгивал от радости жизни, непрестанно виляя хвостиком.

Даже второй выводок взрослел слишком медленно для собак, хоть и гораздо быстрее человеческих детей. Подросших щенков раздали на соседские фермы. Только одного оставили как домашнего любимца. Фермеры даже даром весьма неохотно брали большеголовых щенков, но сосед, мистер Левелин Паг из Каер Блай, проникся духом предприятия и даже купил второго пса в компанию первому. Выведение этих и следующих поколений суперовчарок маскировало более амбициозное предприятие Томаса, единственным результатом которого стал Сириус. Общественность поверила, что его единственная цель — суперовчарки и прочие животные, умственно соответствующие «недостающему звену».

Если маленький эльзасец и развился до уровня человека, заподозрили это немногие. Томас вечно терзался тревогой за тайну своего открытия. Щенок должен был расти в приличной безвестности, в обстановке, по возможности естественной.

Между тем слава суперовчарок ширилась. Неохотно принявшие их фермеры вскоре обнаружили, что стали обладателями бесценных жемчужин. Животные на удивление быстро обучались и безошибочно выполняли приказы. Им редко приходилось повторять дважды. Собаки никогда не вспугивали овец, но и не позволяли ни одной отбиться от стада. Мало того, псы Трелони невероятно точно понимали указания и выполняли их без присмотра человека. Они запоминали названия отдельных выпасов, холмов, долин и пустошей. Получив приказ «привести овец с Сефина», или с Мол-Фаха, или еще откуда-то, они успешно исполняли его, пока хозяин ждал дома. Также их можно было посылать с поручениями в соседние деревни или на фермы. Они приносили коринку с запиской в нужную лавку и возвращались с заказанным товаром.

Все это было полезно фермерам и чрезвычайно интересно для Трелони, который, разумеется, не упускал ни единого шанса изучить животных. Он обнаружил у них высокую практическую изобретательность и рудиментарную, однако примечательную способность понимать человеческую речь. Они не достигали человеческого уровня и не понимали слов, подобно нам, но сравнительно с другими собаками легче улавливали знакомые слова и фразы. Они различали простые знакомые приказы: «Принеси дрова из сарая, отнеси корзину мяснику и пекарю» — и выполняли их, ни на что не отвлекаясь.

Томас посвятил своим суперовчаркам монографию, и ученые со всего мира стали заезжать в Гарт, чтобы посмотреть этих животных в деле. Среди фермеров они прославились по всей округе, и теперь многие просили щенков. Очень немногие просьбы удавалось выполнить. Кое-кто из фермеров не поверил, что потомство столь замечательных собак не унаследует достоинств родителей. Естественно, все попытки получить от них суперприплод без применения гормона провалились.

Однако пора вернуться к маленькому эльзасцу — Сириусу. Трелони с самого начала с большим волнением наблюдал за этим щенком. Волнение усиливалось тем больше, чем дольше он оставался беспомощным младенцем. Томас видел в нем шанс на исполнение самых безумных своих надежд. Он воспламенил и Элизабет, развернув перед ней свой план. Это животное должно было расти по возможности в том же окружении, что их собственные дети. Трелони рассказал жене об опыте американского зоопсихолога, который вместе с женой вырастил маленького шимпанзе наравне с собственной дочерью. Детеныша кормили, одевали, окружали заботой точно так же, как ребенка, и получили весьма интересные результаты. Это, говорил Томас, не совсем то, чего он хотел бы для Сириуса, потому что щенка невозможно растить, как ребенка, не насилуя его природы. Он слишком отличается от человеческого младенца по физической организации. Однако Томасу хотелось бы, чтобы Сириус чувствовал себя ровней маленькой Плакси в социальном отношении, чтобы разница в обращении не намекала на различие в ранге. Элизабет, говорил он, уже показала себя идеальной матерью, одарив детей драгоценной уверенностью, что они любимы божественно мудрым и великодушным существом, и в то же время воспитав в них независимость и не претендуя на их чувства. Именно такой атмосферы Томас желал для воспитания Сириуса — атмосферы и семейной обстановки. Наша семья, говорил он, внушит ему очень важную истину. Сам Томас после несчастливого детства считал семью безнадежно вредным установлением, заслуживающим полного уничтожения. Элизабет стоило только припомнить его безумные идеи об экспериментах над собственными детьми. Жена тактично и твердо отказала в попытке отдалить от нее первых двух детей, а к рождению третьего Томас успел убедиться, что хорошая семья оказывает самое благоприятное влияние на растущего ребенка. Несомненно, жена тоже допускала ошибки. Несомненно, она порой невольно причиняла вред детям. Отсюда приступы бессмысленного упрямства у Тамси и отчуждение Мориса. Но в целом… без ложной скромности надо признать, что все трое — отменные представители своего рода: дружелюбные, ответственные, и в то же время независимо и критично мыслящие. Традиции такой семьи идеально подходят для великого эксперимента над маленьким Сириусом.