Джек Вэнс - Золото и железо. Кларджес

В столовой они уселись там же, где обедали в прошлый раз. Из прозрачной полусферы открывался потрясающий вид. С гор неожиданно надвинулась буря; по небу летели разорванные тучи, речную гладь полосовали темные шквалы ливня, деревья в парке вздрагивали, потревоженные порывами ветра.

Базиль взглянул на грозовой пейзаж, но тут же отвел глаза — его мысли явно были заняты чем-то, что не терпело отлагательства. «Гэйвин! — сказал он. — В этом трудно признаться, но ты — единственный человек в паллиатории, кому я могу доверять. Все остальные считают меня сумасшедшим». Базиль рассмеялся: «Откровенно говоря, мне нужна твоя помощь».

«Это мне льстит, — отозвался Кудеяр. — Кроме того, это меня удивляет. Ты — нуждаешься в моей помощи?»

«Таков результат простого процесса исключения всех неподходящих кандидатов. При всем моем уважении к твоим способностям, я предпочел бы, конечно, сотрудничать с кем-нибудь, кто уже накопил существенный практический опыт». Базиль покачал головой: «Но это не получится. Вышестоящие специалисты называют меня „эмпириком“, нижестоящие — те, кому следовало бы относиться ко мне с уважением, такие, как Сет — подражают руководству. Таким образом, мне остается полагаться только на себя».

«В наши дни каждый полагается только на себя».

«Ты прав!» — многозначительно поднимая палец, изрек Базиль. Наклонившись к Кудеяру, он похлопал его по руке: «Так что же, ты мне поможешь?»

«Буду рад возможности тебе помочь».

«Прекрасно! — Базиль выпрямился. — По сути дела, я хотел бы испробовать новый метод лечения. На примере Максимилиана Герцога, нашего отборного кататоника».

Кудеяр вспомнил, что Сет Каддиган упоминал это имя.

«Случай исключительно глубокого, преувеличенного отказа от восприятия действительности, — продолжал Базиль. — Герцог — живой труп, застывший, как мраморная статуя. Но его редкие маниакальные приступы ужасны».

«Какого рода помощь от меня потребуется?» — осторожно спросил Кудеяр.

Перед тем, как ответить, Базиль Тинкуп опасливо посмотрел по сторонам. Никто не прислушивался к их разговору. «Гэйвин, — сказал Базиль глуховатым, напряженным голосом, — на этот раз я нашел ответ. Я нашел конкретный способ исцеления маниакально-кататонического психоза. Эффективный, насколько я понимаю, в восьмидесяти процентах случаев».

«Гм! — Кудеяр задумался. — Хотел бы я знать…»

«Хотел бы ты знать — что именно?»

«Если мы выпустим из паллиаториев большинство пациентов, плотность основного населения увеличится, конкуренция станет еще интенсивнее».

Базиль нахмурился — он еще не рассматривал такое возражение: «Ты имеешь в виду, что нам не следует даже пытаться лечить психически больных людей?»

«Не совсем так, — ответил Кудеяр. — Но мне представляется вероятным, что более жесткая конкуренция приведет к обратному эффекту, к дальнейшему распространению психических расстройств».

«Возможно», — без энтузиазма согласился Базиль.

«Таким образом, благодаря исцелению нынешних пациентов в паллиатории может нахлынуть еще более многочисленная волна пораженцев, поддавшихся приступам катто».

Базиль поджал губы и нетерпеливо выпалил: «Зачем тогда вообще кого-то лечить? Мы несем ответственность за пациентов — по сути дела, они могли бы стать такими же людьми, как мы, если бы не…» Базиль колебался, пытаясь найти подходящее выражение, и Кудеяр вспомнил намеки Каддигана на одолевавшую Базиля меланхолию. «Так или иначе, в любом случае нам не дано судить других — это обязанность Актуария. Нам остается только делать все возможное в избранном нами направлении приложения усилий».

Кудеяр пожал плечами: «Как ты правильно заметил, это не наша проблема. Наш долг сводится к лечению пациентов. Пританеон определяет общественную политику, Актуарий взвешивает полезность нашего существования, палачи обеспечивают равноправие — таковы их функции».

«Верно! — Базиль придал физиономии подобающую случаю торжественность. — Что ж, как я уже говорил, я проверил пару раз новую методику лечения и достиг определенного успеха. В случае Максимилиана Герцога наблюдается тяжелая — можно сказать, даже экстремальная форма синдрома. Если мне удастся вылечить Герцога или, как минимум, существенно облегчить его состояние, думаю, что я смогу доказать свою правоту». Базиль гордо откинулся на спинку стула.

«Возникает впечатление, — заметил Кудеяр, — что, если у тебя все получится, ты вполне можешь стать аспирантом».

«Аспирантом, а может быть и кандидатом. Это было бы достопримечательным достижением!»

«Если твой метод работает».

«Именно это я и намерен доказать с твоей помощью!»

«Не мог бы ты объяснить, в общих чертах, характер твоей новой терапии?»

Базиль опасливо отвел глаза в сторону: «Я еще не готов обсуждать этот вопрос. Скажу только, что, вопреки традиционным методам, мой подход отличается быстротой и натиском — это шоковая терапия. Естественно, состояние Герцога может даже ухудшиться. В каковом случае, — Базиль скорбно улыбнулся, — меня ожидают крупные неприятности. Меня обвинят в самых ужасных вещах — в использовании людей в качестве подопытных кроликов. И, надо полагать, такие обвинения будут справедливы. Но, спрашивается, в каком еще качестве можно было бы использовать этих несчастных? Какой еще цели может послужить никчемная жизнь кататоника?» Базиль сменил жалобный тон на деловитый: «Мне нужна твоя помощь. Если я добьюсь успеха, тебе это будет выгодно как моему сотруднику. По той же причине, однако, ты рискуешь».

«Каким образом?»

Базиль обвел презрительным взглядом обедающих работников паллиатория: «Руководство не выразило никакой симпатии по поводу моего проекта».

«Я тебе помогу», — сказал Кудеяр.

Базиль Тинкуп вел Кудеяра по коридорам паллиатория; одну за другой они миновали палаты с одинаковыми рядами коек, и на каждой койке было обращено к потолку неподвижное белое лицо. Наконец они приблизились к двери из гофрированного магния, усеянного контактами электрических разрядников. Базиль наклонился к микрофону и назвал себя — дверь отодвинулась в сторону.

Они прошли по короткому, выложенному белой плиткой туннелю в палату № 101 — обширное пятиугольное помещение с разделенными пластиковыми перегородками капсулами по периметру. Пациенты лежали под прозрачными колпаками на обтянутых белой материей дисках, окаймленных металлическими обручами на опорах. Над каждым пациентом висел еще один обруч с натянутой на нем сеткой эластичных ремней, готовый мгновенно упасть и сомкнуться с нижним обручем при первом появлении признаков перехода больного в маниакальное состояние. На пациентах не было никакой одежды, кроме окружавшей поясницу и верхнюю часть бедер оплетки из перфорированного металла, по словам Базиля не позволявшей маньяку нанести себе увечья в приступе бешенства.