Джек Вэнс - Золото и железо. Кларджес

Возможно хирургическое вмешательство, то есть удаление возбуждающей синдром части мозга. Некоторые специалисты рекомендовали поэтапное временное или необратимое прерывание синаптических контуров. Кроме того, предлагался так называемый „вортекс“ — случайная перестановка всех мозговых структур в надежде на то, что нормальные психические функции инстинктивно „перезапустятся“. Наконец, Гоствальд Певишевский предложил систему, сходную с процессом, благодаря которому становится возможной подготовка суррогатов амарантов: ускоренное выращивание нового индивидуума из эмбриональной клетки пациента — но такую дорогостоящую процедуру, несмотря на ее эффективность, вряд ли можно назвать „лечением“. Разумеется, я внимательно рассмотрел все эти методы, но ни один из них меня не удовлетворил. Ни один из них не направлен на уничтожение первопричины кататонического состояния, а именно, просто-напросто, подавленности, раздражения, депрессии, меланхолии — называйте это как хотите. Для того, чтобы исцелить кататоника, мы должны устранить непреодолимое препятствие — то есть либо изменить всю структуру нашего общества, что практически неосуществимо, либо изменить восприятие кататоника так, чтобы препятствие больше не казалось ему непреодолимым».

Кудеяр снова кивнул: «Пока что все понятно».

Базиль Тинкуп отозвался почти скорбной усмешкой: «Казалось бы, проще простого, не так ли? Так оно и есть — но, самым поразительным образом, авторы большинства предлагаемых терапевтических подходов не принимают во внимание столь очевидные умозаключения. Как удалить из ума кататоника подавляющее его безысходное раздражение? Последствия гипнотического внушения неудовлетворительны и кратковременны. Хирургическое вмешательство невозможно оправдать, так как в организме кататоника нет никаких физиологических нарушений. Электрический шок и хаотический „вортекс“ также неприменимы, потому что синаптические связи и структуры в мозгу кататоника ничем не отличаются от нормальных. Поэтапное прерывание нежелательных замкнутых нейронных контуров, в сочетании с лечением успокоительными препаратами, представляется более перспективным. Задача состоит в том, чтобы сделать воздействие таких методов выборочным».

Кудеяр покосился на экран: пульс Герцога участился до 54.

«Я нашел важнейший ключ к разгадке этой головоломки в работах Хельмута и Жерара из Нейрохимического института, — продолжал Базиль. — Я ссылаюсь, разумеется, на их анализ химических характеристик синаптических связей. По сути дела, они разобрались в том, чтó происходит, когда импульс передается от одного нервного окончания к другому. Передача таких импульсов — основа нашего мышления. Заключения Хельмута и Жерара исключительно любопытны. Когда стимул передается от одного нервного окончания к другому, в области синапса имеют место более двадцати последовательных химических реакций. Если какая-либо из этих реакций подавляется, стимул не передается».

«Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь», — вставил Кудеяр.

«Химический анализ синаптических связей позволяет предположить, что существуют средства, позволяющие контролировать мыслительные процессы кататоника. Цель заключается в том, чтобы стереть воспоминания о непреодолимом препятствии, об основной проблеме пациента. Как осуществить такой выборочный контроль? Очевидно, что следует нейтрализовать какое-либо из химических соединений в одном или нескольких синапсах, участвующих в нежелательном мыслительном процессе — или катализатор реакции такого соединения. Для того, чтобы наше воздействие было выборочным, мы должны атаковать химически неустойчивое вещество, появляющееся лишь кратковременно и непосредственно в процессе передачи мыслительного импульса. В списке участвующих в синаптической цепной реакции веществ, выявленных Хельмутом и Жераром, значится именно такое характерное соединение, которое они называют „гептантом“. Оставалось только сформулировать хелат, способный связывать гептант и необратимо прерывать реагирование гептанта в активном синаптическом контуре. Я поручил решение этой задачи дидактору Воксину Туддерштеллю из биохимической клиники Максарта». Базиль подошел к застекленному шкафу и вынул из него склянку из темно-оранжевого стекла: «Вот он — антигептант! Растворяется в воде, не токсичен, высокоэффективен. Пока это вещество содержится в кровеносных сосудах мозга пациента, оно действует, как лазерный луч, стирающий часть записи на цифровом диске, прерывая любые активированные синаптические связи, но не повреждая бездействующие контуры».

«Базиль, это просто гениальная идея!» — чистосердечно заявил Кудеяр.

«Оставалась одна серьезная проблема, — улыбнулся Базиль. — Мы не хотели бы стирать какую-либо часть лексикона пациента — что стало бы, с первого взгляда, неизбежным побочным действием такого лечения. К счастью, антигептант не воздействует на хранящийся в памяти словесный запас. Почему это так, я не знаю, но в данный момент эта очередная загадка меня мало беспокоит — ее существование меня только радует».

«И ты уже проверял действие антигептанта?»

«В ограниченном объеме, на пациенте, невроз которого только начинал проявляться. Возможность положительного воздействия на Герцога будет иметь решающее значение».

«Частота его пульса приближается к нормальной, — заметил Кудеяр. — Нужно соблюдать осторожность, иначе…»

Базиль беззаботно отмахнулся: «Не беспокойся! Мы всегда можем сбросить на него смирительную сбрую». Он указал на переплетение ремней в трубчатом обруче, подвешенное над койкой: «По сути дела, нам предстоит стимулировать его переход в маниакальную стадию».

Кудеяр поднял брови: «На мой взгляд, следовало бы во что бы то ни стало предотвращать такое развитие событий».

Базиль покачал головой: «Нужно, чтобы все его мысли были поглощены непреодолимым препятствием, трагедией его жизни. В этот момент мы впрыснем ему антигептант. Абракадабра! Гептант, благодаря которому продолжается короткое замыкание, ведущее к буйному помешательству, будет нейтрализован. Злополучная последовательность мыслей прервется, и вместе с ней исчезнет проклятое препятствие. Человек станет психически нормальным».

«Простое решение сложнейшей задачи!»

«Простое и элегантное». Базиль наклонился к лицу Герцога: «Он приходит в сознание. Теперь, Гэйвин, будь готов в любой момент опустить смирительные ремни и регулируй дозировку антигептанта».

«Как это делается?»

«Прежде всего нужно определить оптимальную концентрацию антигептанта в мозгу пациента. Если концентрация будет слишком высокой, процесс будет продолжаться слишком долго, и мы сотрем слишком большое количество информации». Базиль вынул из шкафа контактные зажимы и закрепил их на голове Герцога: «Антигептант слегка радиоактивен, что позволяет без труда прослеживать его поступление в мозг и последующее разложение с образованием нейтральных веществ… Сперва откалибруем прибор». Базиль подсоединил длинный тонкий провод к гнезду в основании экрана. Небольшой участок экрана загорелся темно-лиловым светом. Базиль повернул циферблатный регулятор — освещенный участок экрана стал малиновым, красным, рыжим и снова красным. Базиль оставил регулятор в последнем положении: «Это наш калибр. Антигептант должен поступать в кровь пациента в количестве, достаточном для того, чтобы индикатор стал желтым, но недостаточном для того, чтобы на экране появился зеленоватый оттенок. Ты меня понимаешь?»