Николай Садовский - Зачем смерть давала шанс (СИ)

— Ну, что теперь на судьбу пенять, мы ее сами строим. Конечно, не без помощи родных и близких, но свои ошибки мы совершаем сами.

— Пожалуй, с этим я с тобой соглашусь.

— Ваня, а в каком месте ты родился? — сменил тему разговора Антон. Он уже давно догадался, кто перед ним сидит, но все же хотел еще раз убедиться в своей правоте.

— Есть в Читинской области деревня небольшая, Привольное называется. Это почти у самой монгольской границы.

— Хорошее место. Природа летом какая. Деревня на берегу речки, через речку мосточек. Вот с этого мосточка вы с братом и сбросили пятилетнего пацана, за это и загремели на нары. Я прав, Иван Игнатьевич Савельев?

У Ивана от этих слов не только брови подскочили вверх, но и короткие волосы на голове зашевелились. Глаза стали круглыми как два пятака.

— Ты откуда это знаешь? — почти прошептал он после минутной паузы.

— Вань, ну ты вообще странный. Как я могу не знать, когда вы со Степаном взяли меня за руки и ноги и, раскачав на раз-два-три, бросили в реку.

— Как тебя? — не веря собственным ушам, уже в ужасе выкрикнул Иван.

— Ну, ты что орешь так. Да, это меня вы тогда сбросили. Я ведь и есть тот самый Тошка.

— Так ты не утонул тогда? Тебя ведь тогда всей деревней искали, но не нашли. Потом решили, что такой малец не мог справиться с сильным течением. Все решили, что тебя унесло течение, и где-то затянуло под корягу.

— А так оно почти и было. Меня сначала водоворотом вниз потянуло, потом течение на изгибе вверх подбросило. Ты, наверное, помнишь, как я во всех глубоких лужах купался, все нырять учился. Вот это меня и спасло. Когда течение выбросило меня на поверхность, я успел сделать несколько вздохов. Так меня бросало вверх и вниз еще долго. Затем я успел схватиться за поваленное дерево, плавающее в затоне, но оно сорвалось вместе со мной. Так мы плыли еще какое-то время. Потом мне все же удалось забраться на дерево. Я долго кричал, плакал, но меня никто не услышал. Я проплыл на этой коряге остаток дня и всю ночь. Ближе к утру, обессиленный и голодный, я потерял сознание или уснул, не помню. Меня в таком положении нашел мой дедушка вместе с другом. Друг деда служил участковым. Он делал запросы на поиски родных, но ты сам понимаешь, что в то время было много беспризорников. Никто особенно поисками не занимался. Дедушка тогда оформил на меня опекунство и воспитал меня как родного внука. Трудно им было искать родных еще и по той причине, что я совершенно ничего не помнил. Дедушка был образованным человеком. Он объяснил это потерей памяти, а проще амнезией. Надо отдать должное дяде Егору. Он долго в одностороннем порядке, как мог, или позволяло время, искал моих родственников. Наконец, ему удалось кое-что выяснить. К этому времени я уже закончил учебу и работал егерем. Когда я узнал некоторые подробности, я поехал в те края и отыскал Вареньку. От нее я узнал, как умерла мать, как утонул отец. Она рассказала, что вас после того случая забрала милиция, и она вас больше не видела.

Когда она осталась совсем одна, ей рано пришлось выйти замуж. Муж оказался не ахти каким. Он часто пил и при этом руки распускал. Бил не только ее, но и трехлетнего сынишку. Я, конечно, поговорил с ним, бить его Варька не позволила, но я хорошо его встряхнул. Позже Варька говорила мне, что с тех пор он стал как шелковый. Пить, конечно, пил, но меньше, зато руки больше не распускал. Я однажды разговаривал с ее подругой, так она сказала, что с тех пор все в их семье переменилось. После моего разговора, наоборот, Варька частенько гоняла его за пьянку.

Дядя Егор возможно никогда бы не нашел никого, ему помогло то, что ко мне вернулась память. Как-то зимой, мне уже было лет тринадцать, я поздно вечером возвращался из деревни на свой хутор. Я шел напрямую через степь. Вот в степи меня и настигли два голодных волка. Ружья у меня не было, зато был отличный нож. Первого волка я уложил наповал одним ударом, но победа над другим дорого мне досталась. Пока меня искали по деревне, я с большим трудом дополз до дома. Весь искусанный, у меня до сих пор сохранились шрамы на плече и на шее. Тогда только чудом он не перекусил артерию. Только из-за глубоких ран я потерял сознание на крыльце дома. Вот тогда, замерзая на снегу и умирая от потери крови, я вдруг как кино увидел. Перед моими глазами стояла картина, как меня бросают вводу. Помню, что в тот момент, я не воды испугался, а душераздирающего крика Вареньки. Вот сопоставив эти данные, дядя Егор случайно услышал эту историю за две сотни километров от нашего дома.

Говоря все это, Антон видел, как блестят от слез глаза Ивана, и светится от счастья лицо. Иван подошел к Антону, присел рядом, затем обнял его за широкие плечи, склонил голову ему на плечо и тихо заплакал.

— Ты прости нас, Антоха, и меня и Степку. Хотя простить такое, наверное, невозможно. А если не сможешь простить, я пойму тебя.

— Ваня, о чем ты говоришь. Прошло столько лет, можно сказать, что целая жизнь позади, а ты про какие-то детские обиды говоришь. Я об этом даже не думаю. Пойми, дети в таком возрасте часто ведут себя агрессивно по отношению друг к другу. Сестры ругаются, делая друг дружке мелкие пакости. Мальчики часто дерутся. Порой во время драки готовы убить один другого. Всякое бывает в семьях.

Мы тогда тоже были детьми, и не отдавали себе отчета в своих поступках. Успокойся, нет у меня к тебе никаких обид и претензий. Давай посмотрим на эту ситуацию с другой стороны. Если бы с нами не произошел этот казус, наша жизнь сложилась бы совсем по-другому. Вы со Степкой не попали бы в тюрьму, а я не стал бы военным. Неизвестно, кем бы я стал в жизни. Могло случиться так, что мы бы втроем сидели в какой-нибудь зоне и чифирили. Хотя, мы и так сидим в тюрьме и пьем чай. Извини, не знаю, что с нами делает судьба. У меня от этих совпадений сплошной бардак в голове. Не грусти, Ваня, — хлопнул он того по плечу, — на волах судьбу не объедешь. Нам, видимо, на роду написано сидеть в тюрьме.

— И, правда. Вот ведь как судьба распорядилась. Сначала, мы тебя убиваем, но тебя спасают, затем ты спасаешь Степку, а теперь мы с тобой сидим в этой богом забытой глуши, и ведем разговор о превратностях судьбы, и ты возрождаешь меня к жизни.

— Погоди, братишка. Это как же я тебя возрождаю, ну-ка поясни.

— Очень просто. Мы со Степкой после суда старались ни с кем об этом не говорить, даже между собой. Все старались забыть это как страшный сон. Не знаю, как Степан, но я забыть так и не смог. Меня всю жизнь преследовал один и тот же сон, как мы бросаем тебя в реку. У меня даже сейчас стоит перед глазами картина. Твои испуганные глазки, и просьба — не надо братики — а этот истошный крик Варьки. Разве можно такое забыть. Такое, брат, не забывается никогда. Я просто смирился с этим. Можно сказать, что принял это как кару за содеянное, вот и все. Я по молодости не хотел ворошить прошлое, но оно постоянно мне напоминало о себе. Позже я после очередного сна, стал анализировать тот случай и причину, по которой все это произошло. Ты правильно говоришь, что в формировании судьбы не последнюю роль играют родители. Я потом только понял, что большая часть вины за содеянное нами, лежит на плечах нашей матери.