Николай Садовский - Зачем смерть давала шанс (СИ)

— И чья же, позвольте вас спросить?

— А вот его, — указал Тугай на сидящего в углу кровати Антошку, который из под бровей поглядывал на происходящее вокруг.

Слушая Тугая, стоявший за дверью Иван, с раздражением в голосе сказал:

— Михаил, ты что не видишь, что он не собирается ничего платить. Просто морочит нам голову. То у него куры дикие, то корова не его. Составляй акт и забираем корову.

— Да, товарищ Ли, — сказал Михаил. — Иван прав. Я вижу, вы действительно не хотите платить налог. Нам не остается ничего другого, как описать и забрать вашу корову, — и стал составлять акт об изъятии.

— Очень хорошо. Вот вам веревка и покрывало.

— Это еще зачем?

— Ну, как зачем? Веревка, чтобы корову вести, могу даже показать как. Вы ведь не думаете, что я сам ее поведу. А покрывало, это для Антошкиных вещей. Не могу ведь я его голым из дома, — и, обращаясь к Антону, крикнул, — ну, что сидишь, собирай свои вещи, тебя забирают. Да теплые вещи не забудь, мало ли, еще похолодает.

— Деда, а куда мне собираться, надолго? — говоря это, Антошка тем временем вытаскивал из шкафа рубашки и штаны.

— С ними пойдешь. Теперь они за тебя ответственность нести будут. А мне подай выходной пиджак, я в район поеду, — взяв из рук Антона костюм, стал одеваться.

Услышав эти слова, Михаил замер, перестав писать. Через минуту удивленно спросил:

— А мальчик, почему с нами должен ехать?

— А вы что до сих пор не поняли? Тогда я вам все объясню. Забираете корову, значит, придется забрать и ребенка. Эта корова принадлежит не мне, а вот ему. Этот ребенок приходится мне внуком, но не сыном. Он лишился родителей, которые отдали свою жизнь, защищая нашу родину. А я являюсь просто его опекуном. Но, не думайте, что вы так просто пойдете, я буду сопровождать вас до самого района. Я не хочу, чтобы вы случайно потеряли ребенка, где-нибудь по дороге. Я должен быть уверен, что вы определите его на новом месте жительства. К тому же мне нужно зайти в райком и уточнить. И не смотрите вы так на меня, — увидев их непонимающий взгляд, сказал Тугай, — я не стану там уточнять, по закону ли вы поступили, когда без разрешения и тайно от хозяина устроили здесь обыск. И по закону ли вы поступаете лишая сироту последнего источника питания. Я и так знаю, что вы поступили незаконно. Меня больше интересует, по какому закону вы, представители советской власти, оскорбили и унизили пожилого человека, участника Гражданской, Отечественной и Японской войн, имеющего боевые награды, — и, обращаясь к Антошке, прикрикнул на него, — поторопись, внучок, время не ждет. Дорога предстоит неблизкая, да и представителям власти не досуг нас ждать.

Антошка в наступившей тишине продолжал собирать свои вещи, шмыгая носом.

Михаил, до сих пор молчавший, не верил хозяину дома. Он просто не мог представить себе, чтобы этот маленький, по его понятию, китаец мог оказаться участником трех воин. Но ему хватило одного взгляда на костюм, чтобы понять, как он ошибался.

Только теперь до него дошел смысл той странной улыбки на лице хозяина дома. То, что он коммунист, и действительно пойдет в райком, Михаил уже не сомневался. А с полным кавалером орденов Славы, да еще со множеством других орденов и медалей, в райкоме партии принято считаться.

В его голове в считанные мгновения пролетела картинка, как он лишается не только карьеры, но и партийного билета. И это еще в лучшем случае. За это могут и реальный срок дать. «Нужно срочно выправлять положение», — подумал Михаил, мысленно ругая своего товарища, так невовремя развязавшего свой язык.

Начались уговоры и извинения. Михаил старался, как мог. Отвесив хорошую затрещину своему незадачливому напарнику, он заставил извиниться и его. Получив затрещину, Иван, наконец, понял, что натворил, смущаясь и извиняясь, он выскочил на улицу перевести дух. Тугай глядя на это, махнул рукой и сказал:

— Ладно уж, идите с богом, мне и самому недосуг тащится в такую даль. Работы невпроворот.

Михаилу дважды говорить не пришлось. Схватив свой портфель, он пулей выскочил из дома. Тугай с Антошкой, прильнув к окну, долго еще наблюдали, как два здоровых мужика, ругаясь и размахивая руками, почти бегом шли по дороге по направлению деревни.

После этого случая к Тугаю больше никто не приходил. А после смерти Сталина, пришедший к власти Маленков, и вовсе отменил этот кабальный налог.

Тугай тогда сказал правду инспекторам. Он действительно сдал старую лошадь в колхоз. Антоша, закончив третий класс, наотрез отказался ездить на лошади, мотивируя это тем, что лошадь очень стара и в любой момент может умереть прямо на дороге. Согласившись с выводами внука, Тугаю пришлось отдать ему свой старенький велосипед. Но зимой Антону приходилось ходить на лыжах, изготовленных дедушкой специально для него.

Это были довольно широкие лыжи, хоть и короткие, но зато подбитые тонким оленьим мехом. Такие лыжи не проваливались в глубоком снегу, и что немаловажно, поднимаясь на подъем, они не скользили назад.

Антошка был доволен. Выходя из дома за час до начала занятий, он успевал придти к дому дяди Егора. Здесь он складывал лыжи в специальный чехол, пошитый специально дедушкой под рюкзак, чтобы удобно было нести на спине. Там же находились школьные принадлежности, и большой, отточенный как бритва, широкий с костяной ручкой нож, откованный дедушкой в кузнице. Антон оставлял свои вещи в доме Егора и с его внуком Мишкой бежали в школу.

Антону шел уже тринадцатый год. Рос он крепким и здоровым пареньком, с уравновешенным характером. Получавший воспитание в неполной семье, он привык к дисциплине и труду. Спокойный и рассудительный, он редко принимал участие в детских забавах, а больше времени проводил в обществе дедушки, перенимая его опыт и умение. Однажды, в середине зимы, после новогодних каникул Антон задержался в классе после уроков. Выйдя из школы одним из последних, он не стал задерживаться, а поспешил к дому дяди Егора.

В этот год сильные морозы держались всю зиму. На улице было безлюдно. Антон спешил забрать лыжи и, не дожидаясь темноты, как можно быстрее добежать до дома, сокращая путь через речку.

Впереди его на приличном расстоянии домой шла старшая внучка дяди Егора Танюшка. Она была на три года старше Антона и считала себя довольно взрослой. Обладая своенравным задиристым нравом, она не замечала тех, кто был младше ее. Но к Антону она относилась совершенно по-другому, считая его умным, порядочным мальчиком и любила его как родного брата, часто прибегая к его помощи или совету. Антон относился к ней также. Ему импонировал ее задорный и непокорный характер. Задумавшись, Антон не сразу заметил, как сын парторга Васька, одноклассник Танюшки, догнал ее, поговорив немного, прижал к забору и, удерживая ее руки, пытается целовать, не давая возможности ей сопротивляться. Антон не стал раздумывать, подбежал, схватил обидчика за воротник, дернул на себя. От неожиданности Васька попятился назад. Антон изловчился и отвесил ему хорошего пинка. Получилось так удачно, что Васька, отлетев, воткнулся головой прямо в сугроб. Взяв Таньку за руку и не оглядываясь, повел ее за собой. Таня вся красная от смущения шла за ним, покорно опустив голову.