Аркадий Стругацкий - Стажеры. Второе нашествие марсиан. Повести

- В его возрасте, - сказал Юрковский, - я очень любил сочинять стихи. Я мечтал стать писателем. А потом я где-то прочитал, что писатели чем-то похожи на покойников: они любят, когда о них либо говорят хорошо, либо ничего не говорят… Да. К чему я это все?

- Не знаю, - сказал Быков. - По-моему, ты просто отлыниваешь от работы.

- Нет-нет, позволь… Да! Меня интересует внутренний мир нашего стажера.

- Стажер есть стажер, - сказал Быков.

- Стажер стажеру рознь, - возразил Юрковский. - Ты тоже стажер, и я стажер. Мы все стажеры на службе у будущего. Старые стажеры и молодые стажеры. Мы стажируемся всю жизнь, каждый по-своему. А когда мы умираем, потомки оценивают нашу работу и выдают диплом на вечное существование.

- Или не выдают, - задумчиво сказал Быков, глядя в потолок. - Как правило, к сожалению, не выдают.

- Ну что же, это наша вина, а не наша беда. Между прочим, знаешь, кому всегда достается диплом?

- Да?

- Тем, кто воспитывает смену. Таким, как Краюхин.

- Пожалуй, - сказал Быков. - И вот что интересно: эти люди, не в пример многим иным, нимало не заботятся о дипломах.

- И напрасно. Меня вот всегда интересовал вопрос: становимся ли мы лучше от поколения к поколению? Поэтому я и заговорил о кадете. Старики всегда говорят: «Ну и молодежь нынче пошла. Вот мы были!»

- Это говорят очень глупые старики, Владимир. Краюхин так не говорил.

- Краюхин просто не любил теории. Он брал молодых, кидал их в печку и смотрел, что получится. Если не сгорали, он признавал в них равных.

- А если сгорали?

- Как правило, мы не сгорали.

- Ну вот, ты и ответил на свой вопрос, - сказал Быков и снова взялся за газету. - Стажер Бородин сейчас на пути в печку, в печке он, пожалуй, не сгорит, через десять лет ты с ним встретишься, он назовет тебя старой песочницей, и ты, как честный человек, с ним согласишься.

- Позволь, - возразил Юрковский, - но ведь на нас тоже лежит какая-то ответственность. Мальчика нужно чему-то учить!

- Жизнь научит, - коротко сказал Быков из-за газеты.

В кают-компанию вошел Михаил Антонович в пижаме, в шлепанцах на босу ногу, с большим термосом в руке.

- Добрый вечер, мальчики, - сказал он. - Что-то мне захотелось чайку.

- Чаек - это неплохо, - оживился Быков.

- Чаек так чаек, - сказал Юрковский и стал собирать свои бумаги.

Капитан и штурман накрыли на стол, Михаил Антонович разлил варенье в розетки, а Быков налил всем чаю.

- А где Юрик? - спросил Михаил Антонович.

- Спит, - ответил Быков.

- А Ванюша?

- На вахте, - терпеливо ответил Быков.

- Ну и хорошо, - сказал Михаил Антонович. Он отхлебнул чаю, зажмурился и добавил: - Никогда, мальчики, не соглашайтесь писать мемуары. Такое нудное занятие, такое нудное!

- А ты побольше выдумывай, - посоветовал Быков.

- Как это?

- А как в романах. «Юная марсианка закрыла глаза и потянулась ко мне полуоткрытыми устами. Я страстно и длинно обнял ее».

- «Всю», - добавил Юрковский.

Михаил Антонович зарделся.

- Ишь, закраснелся, старый хрыч, - сказал Юрковский. - Было дело, Миша?

Быков захохотал и поперхнулся чаем.

- Фу! - сказал Михаил Антонович. - Фу на вас! - Он подумал и заявил вдруг: - А знаете что, мальчики? Плюну-ка я на эти мемуары. Ну что мне сделают?

- Ты нам вот что объясни, - сказал Быков. - Как повлиять на Юру?

Михаил Антонович испугался.

- А что случилось? Он нашалил что-нибудь?

- Пока нет. Но вот Владимир считает, что на него нужно влиять.

- Мы, по-моему, и так на него влияем. От Ванюши он не отходит, а тебя, Володенька, просто боготворит. Раз двадцать уже рассказывал, как ты за пиявками в пещеру полез.

Быков поднял голову.

- За какими это пиявками? - спросил он.

Михаил Антонович виновато заерзал.

- А, это легенды, - сказал Юрковский, не моргнув глазом. - Это было еще… э-э… давно. Так вот вопрос: как нам влиять на Юру? Мальчику представился единственный в своем роде шанс посмотреть мир лучших людей. С нашей стороны было бы просто… э-э…

- Видишь ли, Володенька, - сказал Михаил Антонович. - Ведь Юра очень славный мальчик. Его очень хорошо воспитали в школе. В нем уже заложен… Как бы это сказать… Фундамент хорошего человека. Ведь пойми, Володенька, Юра уже никогда не спутает хорошее с плохим…

- Настоящего человека, - веско сказал Юрковский, - отличает широкий кругозор.

- Правильно, Володенька, - сказал Михаил Антонович. - Вот и Юрик…

- Настоящего человека формируют только настоящие люди, работники, и только настоящая жизнь, полнокровная и нелегкая.

- Но ведь и наш Юрик…

- Мы должны воспользоваться случаем и показать Юрию настоящих людей в настоящей, нелегкой жизни.

- Правильно, Володенька, и я уверен, что Юрик…

- Извини, Михаил, я еще не кончил. Вот завтра мы пройдем до смешного близко от Эйномии. Вы знаете, что такое Эйномия?

- А как же? - сказал Михаил Антонович. - Астероид, большая полуось - две и шестьдесят четыре астрономических единицы, эксцентриситет…

- Я не об этом, - нетерпеливо сказал Юрковский. - Известно ли вам, что на Эйномии уже три года функционирует единственная в мире физическая станция по исследованию гравитации?

- А как же, - сказал Михаил Антонович. - Ведь там же…

- Люди работают в исключительно сложных условиях, - продолжал Юрковский с воодушевлением. Быков пристально смотрел на него. - Двадцать пять человек, крепкие, как алмазы, умные, смелые, я бы сказал даже - отчаянно смелые! Цвет человечества! Вот прекрасный случай познакомить мальчишку с настоящей жизнью!

Быков молчал. Михаил Антонович сказал озабоченно:

- Очень славная мысль, Володенька, но это…

- И как раз сейчас они собираются проводить интереснейший эксперимент. Они изучают распространение гравитационных волн. Вы знаете, что такое смерть-планета? Скалистый обломок, который в нужный момент целиком превращается в излучение! Чрезвычайно поучительное зрелище!

Быков молчал. Молчал и Михаил Антонович.

- Увидеть настоящих людей в процессе настоящей работы разве это не прекрасно?

Быков молчал.

- Я думаю, это будет очень полезно нашему стажеру, - сказал Юрковский и добавил тоном ниже: - Даже я не отказался бы посмотреть. Меня давно интересуют условия работы смерть-планетчиков.

Быков, наконец, заговорил.

- Что ж, - сказал он. - Действительно, небезынтересно.

- Уверяю тебя, Алексей! - воскликнул Юрковский. - Я думаю, мы зайдем туда, не так ли?

- М-да, - неопределенно пробормотал Быков.

- Ну, вот и прекрасно, - сказал Юрковский. - Он посмотрел на Быкова и спросил: - Тебя что-то смущает, Алексей?

- Меня смущает вот что, - сказал Быков. - В моем маршруте есть Марс. В маршруте есть Бамберга с этими паршивыми копями. Есть несколько спутников Сатурна. Есть система Юпитера. И еще кое-что. Одного там нет. Эйномии там нет.