Джек Вэнс - Кларджес

Дверь приемной открылась — опустив плечи, медленно зашел Базиль Тинкуп. «Меня уволили, — сообщил он. — Я больше не занимаю никакой должности в Баллиасском паллиатории. Как мне сказали, мне еще повезло — меня могли объявить виновником всей этой катастрофы и вызвать палачей».

Насильственная трансформация дидактора Руфуса Бенберри и Сета Каддигана вызвала большое волнение в Кларджесе. Гэйвина Кудеяра превозносили за изобретательность и «беспримерную отвагу». Базиля Тинкупа, напротив, называли «непримиримым механистом, использовавшим несчастных кататоников, находившихся на его попечении, в качестве приставной лестницы для иерархического возвышения».

Когда Базиль окончательно прощался с Кудеяром, он был сломленным, пропащим человеком. Его щеки обвисли, глаза блестели едва сдерживаемыми слезами. Он все еще был ошеломлен провалом и жалобно вопрошал: «Что случилось? Что я сделал не так?» В конце концов он решил, что в его умозаключения вкралась какая-то фундаментальная ошибка: «Возможно, мне не суждено было найти панацею, Гэйвин. Возможно, согласно великому принципу справедливости мы обречены страдать от маниакально-кататонического синдрома, ниспосланного, чтобы наказать нас за необузданную гордыню».

«Что ты намерен делать?» — спросил Кудеяр.

«Найду себе какое-нибудь другое занятие. Надо полагать, психиатрия оказалась для меня не лучшим поприщем. Мне уже предложили другую работу и, если я с ней справлюсь, может быть… — Базиль не стал продолжать. — Все это в будущем».

«Желаю тебе удачи», — сказал Кудеяр.

«И тебе того же, Гэйвин».

Новым главным врачом Баллиасского паллиатория назначили дидактора Джейсона Гладеллу, работавшего раньше в одном из пригородных диспансеров и не знакомого с Баллиассом. Непропорционально сложенный человек с грузным торсом и костлявыми тощими руками и ногами, он был обладателем большой и тщательно причесанной головы, его проницательные глаза сверлили собеседника.

Гладелла объявил, что проведет личные интервью с каждым из работников паллиатория, и что в результате возможно назначение некоторых служащих на другие должности. Он приступил к проведению интервью безотлагательно, начиная с врачей-резидентов.

Из кабинета, где проводились интервью, никто не выходил с улыбкой, и никто не проявлял желания рассказывать о том, что там происходило. На второй день, поздно вечером, Гладелла вызвал Гэйвина Кудеяра. Когда Кудеяр зашел в кабинет главного врача, тот предложил ему сесть. Без лишних слов Гладелла опустил в прорезь смотрового экрана полоску микрофильма — досье Кудеяра.

«Гэйвин Кудеяр, расплод, — прочел Гладелла, поднял маленькие коричневато-черные глаза и посмотрел Кудеяру в лицо. — Вы не так давно поступили на работу в паллиаторий, Кудеяр».

«Верно».

«И вы работаете фельдшером».

«Именно так».

«Почему вы решили не заканчивать учебное заведение и не получили диплом?»

«Я надеялся, что сумею себя показать на деле».

Гладеллу такой ответ не впечатлил: «Некоторым удается подниматься из филы в филу, не демонстрируя никаких достижений, кроме способности блефовать. В моем учреждении ничего подобного не будет. Ваша квалификация, указанная в досье, совершенно недостаточна».

«С этим я не могу согласиться».

Гладелла откинулся на спинку кресла: «Не сомневаюсь! И каким образом вы намерены доказать обратное?»

«Что такое психиатрия? — с вызовом спросил Кудеяр. — Это изучение психических заболеваний и методов их лечения. Когда вы говорите о «квалификации», вы очевидно имеете в виду теоретическую подготовку в высшем учебном заведении. Тем не менее, так называемые «квалифицированные специалисты», прошедшие такую подготовку, на деле оказываются, как правило, неспособными исцелять психические заболевания или даже смягчать их симптомы. Таким образом, упомянутая вами «квалификация» иллюзорна. Настоящая квалификация демонстрировалась бы способностью лечить неврозы и психозы. Вы сами можете продемонстрировать такую квалификацию?»

Реакция Гладеллы была почти радостной: «Нет — если руководствоваться вашим определением, не могу. Поэтому, надо полагать, вы считаете, что мне следует быть фельдшером, а вам — главным врачом?»

«Почему нет? Не вижу в этом ничего невозможного».

«Боюсь, что пока что вам придется удовлетвориться нынешней должностью. Имейте в виду, что за вами будут внимательно следить, а результаты вашей работы будут регулярно проверяться».

Кудеяр откланялся и вышел из кабинета.

В тот же вечер, когда Кудеяр уже вернулся домой и занимался чтением ученых трактатов, его прервал звонок у входной двери. За дверью стоял человек в черной униформе: «Насколько нам известно, вы — Гэйвин Кудеяр, состоящий в расплоде?»

Перед тем, как отвечать, Кудеяр смерил говорившего взглядом с головы до ног. Лицо этого человека казалось преувеличенно вытянутым: подбородок был необычно тонким и острым, а лоб выглядел, как узкий бледный выступ под шапкой тускло-коричневой шерсти. Мешковатая черная одежда этого субъекта, по-видимому, действительно была униформой, так как на его нашивке значился символ отряда палачей особого назначения.

«Я — Кудеяр. Что вам нужно?»

«Если желаете, можете проверить мое удостоверение. Я — палач. Прошу вас проследовать за мной в районное отделение с целью кратковременного допроса. Если в настоящее время для вас это неудобно, я готов согласовать с вами более подходящее время допроса».

«Допроса? По какому поводу?»

«Мы расследуем обстоятельства гнусного преступления — насильственной кончины амаранты Джасинты Мартин. Нам предоставлена информация, позволяющая включить вас в число подозреваемых. Мы желаем определить, связаны ли вы каким-либо образом с этим преступлением».

«Могу ли я поинтересоваться, кто предоставил вам эту информацию?»

«Личность информатора не подлежит разглашению. Рекомендую не откладывать участие в допросе. Тем не менее, по вашему усмотрению, допрос может быть проведен в другое время».

Кудеяр пожал плечами: «Мне нечего скрывать».

«В таком случае, будьте добры, проследуйте за мной. Нас ожидает служебная машина».

Кудеяра отвезли в массивному старому зданию с невзрачной надписью «Перментер» над входом. Они поднялись по узкой каменной лестнице на второй этаж. В продолговатом помещении с белеными стенами палач представил Кудеяра молодой распорядительнице с отливавшими оловянным блеском глазками. Та усадила его на стул с высокой прямой спинкой и предложила ему выпить аперитив или стакан минеральной воды.

Кудеяр отказался от напитков. «Где трибуны? — неприязненно спросил он. — Я не хочу, чтобы в моих мыслях копались в отсутствие понятых».