Владислав Крапивин - Голубятня на желтой поляне. Роман-трилогия

- Мальчики, вы, наверно, моего сына поджидаете?

Самое время было сыграть отбой. Я уже прикинул: кувырок назад, а там через траву и в переулок. Но она сказала:

- Он просил подождать две минутки. У нас вешалка в коридоре сорвалась, он прибивает.

Женщина, улыбаясь, подошла к нам. Юрка незаметно саданул меня локтем в бок: встань, дубина. Когда надо, он умел себя вести. Мы поднялись. Я виновато затоптался, захотелось куда-нибудь спрятать босые ноги. Мать скрипача посмотрела на них, улыбнулась и объяснила :

- Он сказал: «Там два моих товарища сидят, пусть не уходят…» А почему вы не зашли в дом?

- В другой раз, - вежливо отозвался Юрка. - Спасибо.

Она опять улыбнулась нам и пошла вдоль газона. Красивая такая, молодая. Вроде моей мамы. Юрка опустил голову и досадливо шевелил щекой.

И в эту минуту появился наш музыкант.

Конечно, уже без бантика. И вообще без концертного наряда. В синей майке, в мятых шортиках от летней школьной формы, в потрёпанных кедах. Встал перед нами, опустил руки и сказал:

- Ну вот… - И посмотрел хмуро. - Куда пойдём?

- Зачем? - удивился я.

- Как зачем? «Разговаривать».

- Можно и здесь, - неловко проговорил Юрка. - Ты скажи вот что… С чего ты нас в товарищи записал? Матери сказал…

- А что я должен был сказать? «Мама, там два мальчика драться со мной пришли, попроси их подождать». Да?

- Да кто с тобой драться собирался?.. - насупленно произнёс Юрка.

- А что, нет? - Он глянул довольно дерзко. - Пожалуйста. Вы же сами хотели.

- У нас двое на одного не нападают, - сказал я.

- Нигде не нападают. Значит, по очереди?

- Да ну тебя, - вздохнул Юрка. - У меня с тобой силы разные. Если хочешь, давай с ним. - Он кивнул на меня.

- С какой стати! - возмутился я.

Юрка вдруг засмеялся. Я сердито посмотрел на него и спросил у мальчика:

- Тебя как зовут?

Он шевельнул губами, будто улыбнуться хотел и раздумал. Опустил глаза и сказал:

- Янка.

Честное слово, за полсекунды до этого я уже знал, что он - Янка. Сам не понимаю почему. Будто шепнул кто-то. А может, незаметно шевельнулось воспоминание про книжку, которую я когда-то читал? Старая такая книжка, называется «Янка-музыкант». Или Янко? Не помню… О крепостном мальчишке, которого забил до смерти помещик.

Конечно, этот Янка был непохож на крепостного. Но тоже скрипач. И такой беззащитный на вид. У меня почти никакой мускулатуры, а у него даже по сравнению со мной руки как спички. А ещё драться хотел…

- Ян-ка… - машинально повторил я. Шёпотом.

А Юрка сказал с заминкой:

- Имя какое-то… не здешнее.

- Меня дедушка так назвал, - объяснил мальчик и зацарапал кедом тротуар. - Дедушка с Балтийского моря родом, ну и вот… Полное имя Ян. А Янка - это так, пока…

Я подумал про своего деда и спросил Янку:

- А твой дедушка кем был? Скрипичным мастером?

- Почему «был»? Он и сейчас есть, он врач. Ну и мастер тоже… Он скрипки всю жизнь делает. Ему даже Лев Сайский скрипку заказывал.

Я понятия не имел, кто такой Лев Сайский. Но Юрка поднял брови, будто сказал про себя: «Ого!» И спросил:

- А твою скрипку он специально для тебя делал?

- Да… Сразу, как я родился.

- А ты давно учишься играть?

Янка улыбнулся:

- Ну… наверно, да. Всю жизнь.

- Значит, тебя не заставляют? Ты сам? - поинтересовался я.

- Кто меня может заставлять? - Глаза у Янки распахнулись от удивления.

Я вспомнил, как три года назад тётя Вика и бабушка пытались записать меня в музыкальную школу. Рёву было…

- Я сам… - сказал Янка. - Я если долго не играю, то просто… ну, как будто не живу.

Юрка посопел и проговорил нерешительно:

- Тогда конечно… А сегодня ты много играл?

- Я не знаю… Наверно, да.

- А ещё можешь? - совсем тихо спросил Юрка.

Янка обрадованно вскинул глаза:

- Я хоть сколько могу! Пошли ко мне! Вы хотите?

Я не знал, хочу ли. Но Юрка почему-то хотел. И сам Янка весь прямо засветился.

Но Юрка вдруг насупился:

- Да ладно, потом. Дела у нас.

Я понял, что он стесняется своего балахонистого наряда. И подумал, что и сам не гожусь для гостей.

Янка сказал быстро:

- У нас дома никого нет. Пойдём!

Бабушка говорит, что я ничего не понимаю в музыке. Потому что когда по радио играют сонату Бетховена, я могу свистеть разбойничьи куплеты из фильма «Замок на Чёрном острове» (свистеть вообще неприлично, а при Бетховене… О, этот ребёнок!). Ну, не понимаю, и не надо. Что теперь делать?

То, что играл Янка, я тоже не понял и не запомнил. Сперва мне понравилось, как струны пропели: та-а… та-та-а… Будто и не струны, а трубач в летнем лагере. Но дальше музыка взвилась, закружилась - не уследишь, не разберёшь. И я от неё отключился. Но всё равно мне очень понравилось, как играет Янка. Смотреть на него нравилось.

Мы сидели на пустой веранде с разноцветными окнами. У стены, прямо на полу, сидели. А Янка стоял посредине. То есть он не стоял, а будто летел вместе со своей музыкой. Солнце косо било в жёлтые и красные стёклышки, и мимо Янки словно неслись на быстром ветру яркие осенние листья. Чёрный смычок рвал воздух над блестящей скрипкой, пальцы летали над грифом, волосы у Янки растрепались, пряжка на пояске съехала набок, майка сбилась выше живота, но это было не смешно нисколечко…

Мне вдруг показалось, что Янка мчится, стоя на спине золотистой лошади…

В музыке опять прозвучали те ноты, с которых началась мелодия. Как сигнал. И Янка опустил смычок. Откинул волосы. У него на лбу и на горле блестели крошечные капельки.

Юрка сидел, скорчившись. Поставил на колени кулаки, на кулаки положил подбородок. Глядел на Янку из-под волос.

- Вот… - тихонько выдохнул Янка.

- Это что было? - спросил Юрка, не шевелясь. - Тадеуш Левский?

Янка чуть улыбнулся:

- Нет… Это дедушка написал. И я немножко. Мы вместе…

- Вот я и смотрю: что-то совсем незнакомое, - полушёпотом сказал Юрка. Я удивлённо покосился на него.

Янка поправил майку, почесал смычком ногу, облизнул губы. Вскинул голову:

- Ещё?

И спохватился:

- Ой, вам же надо идти. Да?

Юрка лопатками оттолкнулся от стены и вскочил.

- Да, - сказал он. - Хочешь с нами?

Янка не спросил: куда? Не спросил: зачем? Сразу ответил:

- Хочу.

Мы вышли на крыльцо. Уже совсем вечерело. Солнце делалось кирпичным и проваливалось в гущу тополей на станции. Я сказал Янке:

- Мы домой поздно вернемся. Тебе не попадёт?

(Про себя-то я точно знал, что попадёт.)

Янка удивился:

- Почему? Мне хоть до какого часа бегать разрешают, я человек вольный… Только я дедушке записку оставлю, ладно?

Он опять убежал в дом. Юрка задумчиво сказал ему вслед:

- Вот это игра у парня.

- Не знал, что ты такой любитель музыки…

- Ты много не знал, - усмехнулся Юрка. - В Нейске из меня делали всесторонне развитого ребёнка.