Jack Vance - Золото и железо. Кларджес

Пританеон выслушал доклад в мрачном молчании и внес в закон «О справедливом соревновании» соответствующие поправки. Государственному секретарю по вопросам эмиграции было поручено приводить рост народонаселения в соответствие с целями, предусмотренными законом. Другими словами, Эмиграционный секретариат был уполномочен исключать из числа обитателей Предела любого человека, достигшего положенного ему по закону максимального возраста.

Поправки были приняты не без недобрых предчувствий. Некоторые считали новое положение вещей безнравственным, но другие указывали на очевидные опасности, связанные с перенаселением. Они подчеркивали то обстоятельство, что каждый человек принимал решение самостоятельно: предстояло ли ему умереть естественной смертью или подчиниться постановлениям правительства, надеясь продвинуться до высшей филы за оставшиеся годы жизни. Принимая второе решение, он тем самым заключал безотзывный договор и в конце своей жизни не лишался ничего, что принадлежало бы ему безусловно. Он ничего не терял — и в то же время получал шанс на приобретение самого драгоценного сокровища, доступного воображению.

Закон «О справедливом соревновании» вступил в силу вместе с поправками. В «соревновании» участвовало подавляющее большинство населения. Достижение статуса «дебютанта» не было сопряжено с существенными трудностями, особенно в молодости. Достаточно было вести себя ответственно, участвовать в общественных мероприятиях и демонстрировать высокую производительность на рабочем месте. Продвинуться в следующую филу было уже не так просто, но возможно для любого целеустремленного человека, обладавшего достаточными способностями. Стимулируемые ограничениями и перспективами новой системы, такие люди нередко заявляли о себе и добивались успеха. В результате в Кларджесе наступил Золотой Век. Науки, искусства и технические изобретения — всевозможные знания и навыки — развивались и достигали неслыханных прежде рубежей.

Шли годы, и в закон «О справедливом соревновании» вносили дополнительные изменения. Теперь срок жизни, назначаемый представителям той или иной филы, определялся с учетом переменных параметров — таких, как ежегодный объем производства, число граждан, получивших право на прохождение того или иного курса омоложения, пропорциональное соотношение численности гларков и общего народонаселения и тому подобных соображений.

С тем, чтобы предусмотренная законом формула могла применяться на основе анализа характеристик каждого индивидуального гражданина, соорудили гигантский вычислительный центр, так называемый «Актуарий». В Актуарии не только рассчитывались и регистрировались данные: в нем распечатывался, по запросу, «график жизни» любого человека, позволявший подателю запроса проверять крутизну подъема линии своей жизни, а также степень ее приближения к горизонтальной границе следующей филы или к терминатору — вертикальной границе существования.

Когда линия жизни пересекала терминатор, секретарь по вопросам эмиграции и его помощники-палачи выполняли мрачные обязанности, возложенные на них законом. Это был безжалостный, но упорядоченный и неизбежный процесс.

Система была не лишена недостатков. Творчески мыслящие люди стремились теперь работать в областях, непосредственная полезность которых демонстрировалась на практике, избегая направлений, не суливших скорейшего признания и повышения профессиональной репутации. В том, что касалось изящных искусств, преобладали академические стандарты; бунтарские, фантастические и абсурдные вещи — а также, по большей части, произведения мрачные и трагические — стали прерогативой гларков.

Конечно же, необходимость карабкаться по иерархической лестнице фил сопровождалась тревогой и разочарованиями; паллиатории переполнялись теми, кто предпочитал небытие непрерывному приложению усилий.

По мере того, как одно поколение сменялось другим, эмоциональная неизбежность «подъема» стала преобладать в представлении обитателей Предела над любыми другими целями и побуждениями. Каждый час сознательного существования был посвящен работе, планированию дальнейшей работы или изучению методов, способствовавших достижению успеха. Непрофессиональные увлечения и атлетические амбиции встречались редко, многолюдные собрания потеряли популярность. В отсутствие «предохранительного клапана», позволявшего разряжать напряжение, мало кому из рядовых граждан Кларджеса удалось бы избежать нервного срыва и заключения в паллиаторий. Таким предохранительным клапаном служил Карневал. Горожанин посещал Карневал примерно два раза в месяц, причем существенной частью его гардероба был карнавальный костюм, а у многих были несколько таких костюмов. В Карневале обычный человек, мысли которого были вечно заняты работой, мог найти отдохновение, мог удовлетворить любую подавленную страсть, забыть о любых неудачах и огорчениях.

В Карневале время от времени развлекались, в великолепных нарядах, даже амаранты. Скрываясь под анонимными масками, здесь они могли игнорировать условности, обременявшие их в связи с высоким общественным положением.

Джасинта Мартин, удостоенная звания амаранты три года тому назад и завершившая эмпатическое затворничество всего лишь две недели тому назад, решила посетить Карневал.

Джасинта трижды пыталась вырваться из расплода — сначала в качестве специалиста по средневековой оркестровке (ее переложения музыкальных произведений для ансамблей древних инструментов пользовались популярностью среди эстетов), затем как исполнительница виртуозных концертных пьес для флейты и, наконец, будучи автором критических статей, посвященных современной музыке. Три раза линия ее жизни круто устремлялась вверх, после чего теряла первоначальный наклон и, поникнув, снова приближалась к горизонтали.

В возрасте сорока восьми лет Джасинта смело расширила сферу своей деятельности, занявшись общей историей развития музыки. Угол ее подъема решительно возрос, и она пробилась наконец в филу дебютантов, когда ей исполнились пятьдесят четыре года. (Таков был с тех пор ее «статический возраст» до тех пор, пока ей не удалось бы приобщиться к сонму бессмертных — или до тех пор, пока у ее двери не остановился бы черный лимузин Секретариата.)

Джасинта опубликовала отчет о результатах специализированного анализа современной музыки на основе оригинальной теории истолкования акустической символики. Ее работа заслужила столько похвал, что в возрасте шестидесяти семи лет она стала аспиранткой.

Она заняла должность адъюнкт-профессора теории музыки в Чартербургском университете, но уже через четыре года сложила с себя профессорские полномочия, чтобы приступить к сочинению музыки. Эмоционально напряженная оркестровая сюита «Древний Грааль», откровенно выражавшая ее страстное стремление освободиться от оков повседневности, позволила Джасинте вознестись до уровня кандидатки в возрасте девяноста двух лет. Теперь у нее оставались еще примерно тридцать лет для того, чтобы войти в почти недостижимый круг амарантов, и она посвятила один год жизни размышлениям, отдыху и поиску новых побуждений.