Вячеслав Пальман - Два шага маятника

- Вы поняли меня? - переспросил Ласкар, слишком озабоченный предстоящей работой, чтобы разделять его радости. - Узлы номер два, тридцать три, сто восемь. Их можно начинать немедленно.

- Соберу без задержки, сударь. Когда вас ждать?

- Пока не знаю. Если вам будет непонятна та или иная схема, приходите ко мне, будем решать вместе. Я всегда…

Он осекся. По дорожке шла Памела. Сарджи вздохнул.

- Я принесла тебе накидку, - сказала Памела.- Господин Сарджи одет тепло, а ты… Ветер с моря. Надень, пожалуйста. Вот так.

Она заботливо укутала Долли и, отойдя в сторону, загляделась на далекое море.

Сарджи покачал головой.

- Вам повезло, Ласкар.

- Я тоже так думаю, Сарджи. Идемте. Иначе Памела уведет нас силой. Злоупотреблять кислородом тоже не следует.

Когда они все трое поднялись в дом п Сарджи откланялся, Памела спросила:

- Он согласился?

- Конечно. Завтра я передам ему все материалы.

А она подумала: что ей делать, когда явится Хеллер?..

Позже пришел Карел. Он долго сидел у брата. Памела не знала, о чем они говорили. Но когда биолог ушел, на столе все так же лежала коричневая папка с расчетами.

Ласкар Долли не заметил того, что сделал Карел. Биолог положил в свой портфель листки с расчетами из коричневой папки, а в нее вложил другие - очень похожие, но далеко не те. Необходимая предосторожность - и только. Карел сам передаст Антону Сарджи материал, столь нужный для сборки. А любопытным достаточно и других, фальшивых.

Карел и не подозревал, сколько событий в дальнейшем вызовет этот чисто детективный ход.

Человеческий организм удивительно сложен.

Помимо известных органов, довольно хорошо изученных анатомами, физиологами и практическими деятелями медицины, полагающими, что они проникли в самую суть вещей, поскольку знают роль каждого органа и его функцию, - помимо всего этого, в живых организмах есть нечто такое, что до сих пор ускользает от всевидящего ока науки, и оно, это нечто, может совершенно неожиданно нарушить закономерный ход жизни и поставить в тупик самый светлый медицинский ум.

История врачевания полна подобными неожиданностями.

Относительно здоровый человек вдруг в одно мгновение может проститься с жизнью, и только патологоанатом обнаружит у него серьезное поражение, обычно задолго дающее о себе знать всяческими симптомами. Или наоборот, приговоренный к смерти, обреченный человек начинает, смущая врачей, поправляться и выходит из клиники, чтобы жить, на удивление всем, еще многие-многие годы. Между этими крайними полюсами лежит множество самых удивительных сюрпризов. Какое-нибудь потрясение, незаметное для окружающих, перечеркивает ожидаемый ход событий и заставляет потом говорить о чуде; даже средства вовсе противопоказанные иногда совершают с человеческим организмом казусы, результатом которых оказывается полное обновление.

Медики, обладающие аналитическим умом, заводят при этом речь о волевом импульсе, нервной системе, психофизиологии и о скрытых резервах организма. Помимо всего прочего, такие из ряда вон выходящие факты только подчеркивают скромность наших теперешних познаний в области живого.

Ласкар Долли поправился. Он поднялся с постели вопреки прогнозу таких знающих его врачей, как Полина Долли и Памела Гривс, которые в один голос говорили Карелу, что Ласкар очень и очень плох, что сердце и сосуды у него поражены и трудно рассчитывать на какое-либо серьезное улучшение. Тем более в этом возрасте…

Каким-то нечеловеческим усилием воли он связал в крепкий узел свои расшатанные нервы, словно бы поставил их по стойке «смирно», и организм его, расслабленный и подавленный болезнью, нашел в себе новые силы. Все сразу прошло бесследно - и боли, и слабость, и чувство обреченности, которое, хочешь не хочешь, а пригибает больного к земле.

После того, как Ласкар встал и беседовал в саду с Антоном Сарджи, он больше не ложился в постель. Напряженная работа в течение двух часов, потом разговор с Карелом тоже не помешали ему. Он еще раз, уже с Памелой, выходил в сад и долго сидел на свежем воздухе, чувствуя себя окрепшим и сильным.

А еще через день, уверовав в свои силы, Ласкар отправился в институт. Решительность, написанная на его лице, просто удивляла Памелу. Она сочла за лучшее не нарушать хода событий, только позвонила Полине и попросила ее последить за Ласкаром на работе.

Появление Ласкара Долли в мастерских института вызвало нескрываемую радость мастера и его помощников. Без своего шефа Антон Сарджи чувствовал себя не совсем уверенно. Теперь они могли взяться за сложное дело с полной уверенностью в успехе.

Маленький коллектив ученых и техников, подобранных для работы над электронной машиной, с веселым оживлением продолжал свою деятельность. Ласкар Долли ходил по мастерской, заложив руки за спину, давал точные указания, иногда сам становился на сборку или уходил в свой остекленный со всех сторон кабинет, где и проводил несколько минут в раздумье над решением тех или иных задач. Просветленное и очень довольное лицо шефа являлось лучшим документом о состоянии его здоровья. Он перестал хмуриться, на щеках у него иногда появлялся румянец. В эти дни он забыл вкус нитроглицерина.

Увидев его в институте деятельным и веселым, Карел восторженно поднял вверх руки: теперь дело пойдет!

- Сколько времени займет сборка? - спросил он, подавляя в то же время вполне понятное желание справиться о здоровье брата.

- Месяц. От силы сорок дней,-ответил Ласкар.- Так мы договорились. Если, конечно, я не подведу своих друзей.

Старый Антон Сарджи устало выпрямился. Прогудело его философическое изречение:

- Все зреет во времени, одно проистекает из другого. Прошлое забыто Ласкаром Долли. А от настоящего ниточка тянется в будущее. Мы уже там, сударь, в будущем…

Карел с нескрываемым интересом посмотрел на философа. Какой смысл вложил в эти слова старик с голым черепом?

- Я тебя тоже порадую, - сказал Карел брату.- Три обезьянки прошли через трудный порог довольно успешно. Пожалуй, даже лучше, чем кролики. Полина придумала одно хорошее средство. Ей удалось снять чрезмерную нагрузку с сердца подопытных животных.

Ласкар казался совершенно довольным. Все шло, как и было задумано. Он не задержит развитие опыта, Карел может не сомневаться.

Ближе к вечеру в институт позвонила Памела.

- Ты задерживаешься? - спросила она. - А как самочувствие? Пожалуйста, не уставай. Очень прошу тебя делать перерывы хоть на десять минут ежечасно.

Ласкар довольно бодро сказал:

- Не .напоминай об этом. И не скучай. Все хорошо.