Александр Лепехин - Служба поддержки (СИ)

-3-

Рустам догнал его на переходе, на ходу застегивая рубашку и шумно отдуваясь. Попытался схватить за локоть, но тут же отдернул руку. Они молча перешли дорогу, и тогда бывший товарищ заговорил:

- Ярик... Брат... Да не, ну какой я тебе теперь 'брат'. Я понимаю... Ты меня теперь ненавидеть должен, - от нахлынувших эмоций молодой узбек рубил фразы и слегка путался в порядке слов.

- Слушай, мы же с Ирой, - Ярослав отметил это 'мы', продолжая молчать и сосредоточенно шагать в сторону дома, - да, мы с ней давно тебе все сказать хотели. Но нам было страшно. Понимаешь? Очень страшно. И я, и она... Мы не хотели потерять друга. И потому молчали.

- Ну вот и как вам теперь? - не выдержал Ярик. - Уже не страшно? Уже не боитесь?

Рустам выглядел так, словно его побили. Точнее, били кого-то другого, а он стоял рядом и не мог ничего поделать. Эмоции все так же никак не могли догнать Ярослава, и он наконец остановился, развернулся к бывшему другу и выжидательно уставился ему в глаза. Молчание длилось, и длилось, и длилось... Нарушить его решил сам 'пострадавший'.

- Скажи мне, брат, - Рустам дернулся, но взгляда не отвел. - Что говорит Коран о том, когда мужчина уводит у друга женщину?

- Но ведь она не была твоей! - узбек вскинул руки, но быстро понурился. - Ну да, я понимаю... Ты-то не знал. Брат, слушай, Аллахом клянусь - я не имел целью нанести тебе оскорбления или урона чести. Просто... Мы любим друг друга. Понимаешь?

- Понимаю. Но - понимать не хочу, - Ярослав скривился. - Да, как-то не очень доступно объяснил... Но именно так я сейчас себя ощущаю. Все, иди к ней. Давай-давай, топай. А я буду... Понимать. Тот еще процесс.

Рустам хотел добавить еще что-то, но его собеседник уже развернулся и снова направился во дворы. Ему действительно все было кристально ясно. И он признавал, что на месте друга - все-таки друга - он, возможно, поступил бы ровно так же. И более адекватной стратегии для подобного случая пока представить не мог. Не факт, что ее в принципе не существовало - просто решение было либо крайне непростое, либо предельно банальное, и Ярик не мог его в данный момент ухватить рассудком.

А потом переживания все-таки настигли его, в каком-то из уютных маленьких скверов, возле одного из детских садов, бывших неотъемлемой частью двора в каждом микрорайоне... Ярик рухнул на удачно подвернувшуюся скамейку, уткнул лицо в ладони и застонал. Стиснув зубы, часто дыша, чтобы не разрыдаться от боли, но вполне ясно и отчетливо.

За спиной гомонили дети, покрикивала воспитательница, в кустах надрывался какой-то суматошный птах. День перевалил за экватор. Солнце, просеянное редким ситом листвы, ласково гладило Ярослава по голове. А он все сидел, покачивался из стороны в сторону и держался за голову, будто боялся, что она взорвется или отвалится. На душе было пусто. И холодно.

Впрочем, все, что имеет начало, имеет и свой конец. В какой-то момент Ярославу стало скучно жалеть себя, да и скамейка оказалась на редкость жесткой и неудобной. Встав и потянувшись, он сориентировался в пространстве. Ага, это за пару улиц от дома. Ну, видимо, надо идти и думать, как жить дальше.

Думалось, если объективно, с трудом. На визуальную память Ярослав никогда не жаловался, поэтому стоило определенных усилий отогнать от внутреннего взора так впечатливший его кадр с диваном. К тому же, чтобы жизнь не казалась малиной от слова 'совсем', в голове у молодого человека звучал назойливый внутренний диалог.

Нет, ну как она могла, возмущался Ярослав. Нет, ну как он-то мог, заплескивало гневом преданного и брошенного другом студента. Вот же сволочи! Ненавижу!

- Так, стоп - вмешивался кто-то другой. Судя по вдумчивым и убедительным ноткам, это была та часть личности, которая отвечала за рациональное. - Стоп, Ярик, остановись, - вещал сей глас разума. - Ты не можешь заставить человека любить себя. Не можешь ведь?

- Ну что значит, не могу? - парировал первый голос. - Очень даже могу! Наручниками к батарее, чтобы не сбежала, и...

- И что дальше? - вкрадчиво интересовалось 'рацио'. Ярик сопел, пыхтел, краснел, злился, но придумать что-нибудь внятное не получалось. И тогда второй голос успокаивающе, словно разговаривая с ребенком, увещевал:

- Вот и все нужные тебе ответы. Да, мир несправедлив. Да, твои друзья - тоже люди, и у них есть свои чувства, желания и видение ситуации. Ты - это ты. А они - не ты. И хорошо бы постараться их понять.

- Да не хочу я никого понимать! - теперь до Ярослава дошло, что это бузит его собственная эмоциональная компонента, доставшаяся в наследство от 'диких, диких обезьян'. - Не хочу, не буду, пошли они все 'на', 'в' и еще по сотне известных всему обиженному человечеству адресов!

Голоса спорили, голова пухла. Солнце начало постреливать в глаза вызывающе ярко, дети во дворе орали противными визгливыми голосками, даже птицы умудрялись раздражать своим чвирканьем. Надо что-то делать с этим бедламом, заявил у Ярослава в голове некто третий, безразлично наблюдавший за конфликтом. Ярик был с ним категорически согласен. И вот, в качестве тактики противодействия было принято отчаянное решение: глазеть по сторонам.

Возможно, именно оно привело к тому, что минут через пять Ярик обратил внимание на знакомый матовый отблеск из-за кустов, прикрывавших один из дворовых проездов. Вот интересно, мелькнула в голове отстраненная мысль, сколько вообще в этом городе 'Майбахов' и как часто они катаются по нашему району мимо помоек?

А следом в голове прошмыгнуло закономерное для эмоционально расшатанной психики ощущение не вполне отчетливой опасности. Причем исходило оно именно от автомобиля. Молодой человек подобрался и как-то непроизвольно отвернул в сторону от начального маршрута - подальше от невнятной угрозы.

Раздалось тихое, на грани слышимости урчание двигателя. Машина плавно покатилась наперерез, и Ярик инстинктивно среагировал - развернувшись обратно, он побежал внутрь двора, в сторону детсада, перепрыгивая через кусты и скамейки в сквере, распугивая бабушек, детей и голубиные тусовки.

По его расчетам, автомобилю требовалось обогнуть весь двор по внутреннему периметру. В меру энергичный и спортивный студент успевал добежать до арки на противоположной стороне гораздо быстрее. Это был отличный план, и он просто обязан был сработать.

Но под аркой Ярослава уже ждали. Точнее, ждал один человек. Громоздкая фигура блеснула лысиной, и последним, что отпечаталось в памяти, было знакомое жирное кваканье, от которого ожидаемо заныло в висках... Только на этот раз оно действительно вывернуло Ярика наизнанку. Небо запрокинулось, солнце раскаленным угольком свалилось в глаза... А больше он ничего не видел и не слышал.

***

- ...Я ведь еще вчера сообщил вам, Весьма Уважаемый Гозо Шан, что полностью согласен взяться за ваше дело, - привел Ярослава в сознание довольно приятный, с оттенком некоторого самолюбования, голос. Ничего не болело, голова не кружилась, звуки воспринимались отчетливо и ясно. Вот только ощущение было такое, будто он очень, очень устал, и даже поднять веки и осмотреться стало абсолютно непосильным делом. Голос тем временем продолжал мягко упрекать: