Виктория Воробьева - Юнона

— Думаешь, Земля пожалеет для нас беспилотных грузовиков? — удивилась Нэлл, усаживаясь за столик и открывая свой контейнер. — Особенно теперь, когда нам досталась в наследство Библиотека?

Макс хмыкнул. Мелисса посмотрела на нее, как на умственно отсталую.

— Грузовики? За тридцать парсек?

— Ах, вы об этом.

— Почему бы и нет? — рассеянно улыбнулась Марика. — Будем жить как в буддийском монастыре. Пост и духовные практики…

— Анемия и гиповитаминоз, — подхватила Мелисса. — А через три-четыре года — голод, потому что ваши креветки начнут вырождаться, и понадобится разбавлять популяцию свежими линиями. Которых у вас не будет. Я уже не говорю про обслуживание воздушных и водяных фильтров, и поддержание нормальной микрофлоры в каютах. Плесенью зарастете!

— Пошли с нами, — спокойно сказал Алекс. — И никто не зарастет никакой плесенью.

У Мелиссы вспыхнули щеки.

— Не надо давить мне на чувство долга, — воскликнула она. — Это манипуляция!

Алекс пожал плечами.

— Тогда хотя бы подготовь для нас учебные материалы по основам биоинженерии. А мы потом сами разберемся.

— Кстати, раз уж об этом зашла речь, — сказал Макс. — Через три с половиной года потребуется штатная замена топливных элементов в реакторе. Иначе его мощность упадет ниже номинальной. Какие будут идеи?

— Почему бы нам не переложить решение всех этих проблем на принимающую сторону? — жуя, спросила Нэлл. — В конце концов, Юнона действительно не межзвездная станция и не рассчитана на длительный автономный режим. Да и вообще, — она обвела взглядом собравшихся, — с чего вы решили, что наши копии будут жить в точной копии Юноны?

— А где же им еще жить? — удивилась Марика.

— Нет, их «Станция» нас голенькими в космос выкинет, — насмешливо отозвался Макс.

Нэлл бросила на него сердитый взгляд.

— Если их «Станция» способна восстановить нас, я думаю, ей не составит труда восстановить не одну банку кофе, а три по одному слепку. Или тридцать. И нужное количество топливных элементов.

И тут она осознала, что Гринберг тоже сказал «нас».

— Кстати, это действительно интересный вопрос, — задумчиво произнес Дэн. — Получим ли мы на выходе точную копию Юноны, некую имитацию Юноны или что-то, вообще на нее не похожее. Лично я не вижу смысла в точном копировании. Поскольку очевидно, что без поддержки с Земли экосистема Юноны довольно быстро деградирует…

— И что с того? — перебил его Макс. — Си-О надо показать нас своему Координационному центру, а не обеспечить нам комфортную жизнь до конца наших дней.

— Опять утрируешь, — поморщился Дэн.

Нэлл, прищурившись, посмотрела на Макса.

— Ты второй раз ошибаешься с местоимением, — сказала она. — Ты говоришь «нас», а надо говорить «вас». Патрон не покажет ТЕБЯ своему Координационному центру, и Станция не выкинет ТЕБЯ в космос ни голеньким, ни одетым. Так что расслабься.

Гринберг ответил ей тяжелым взглядом.

— Я достаточно хорошо знаю английский язык, чтобы не путаться в местоимениях, миссис Сэджворт, — спокойно ответил он. — И говорю именно то, что хочу сказать.

— Вы все просто сумасшедшие, — пробормотала Мелисса, поднимаясь из-за стола. — Идете за ним, как за Гамельнским крысоловом…

Она отнесла на лоток пустой контейнер и уже пошла к двери, но у самого выхода обернулась.

— ЗДЕСЬ я буду делать все, что смогу, но ТАМ — на меня не рассчитывайте.

— Учебные материалы не забудь подготовить, — ей вслед крикнула Марика.

Нэлл вернулась в каюту и машинально забралась в ложемент, не зная, что ей делать дальше. На нее снова накатывала тревога, приправленная липкой тоской — время неумолимо уходило, и с каждым часом, с каждой минутой приближался момент расставания.

Она говорила себе, что все оказывается совсем не так плохо, как она сначала подумала. Что впереди — долгая жизнь и безумно интересная работа. Что они будут заняты очень важным и нужным делом — переводом Библиотеки, фактически — знакомством человечества с новым необозримым миром, открывшимся перед ними. Она напоминала себе, что получила куда больше, чем рисовала себе в самых смелых мечтах — не только знание о природе Точки, но и прикосновение к миру ее создателей. И все равно — в желудке лежал холодный ком, и сердце сжималось от тоски.

Этой ночью Си-О сделает их Слепки и закроет от них свой разум. Никогда больше она не погрузится в сияющий океан его мыслей. Никогда не почувствует его внимание, скользящее сквозь ее «я». Не ощутит его нежность, согревающую, как озеро теплого света. Сказка заканчивалась, и наступали будни.

Нэлл вспомнила стихотворение, которое нашла среди кучи других файлов в компьютере Элли после ее побега к Бо Тяню. Всего несколько строк, которые та то ли сочинила сама, то ли где-то скачала.

«Светла дорога в мире сонном.

Не плачь, лишаться снов не больно.

Светил сияющего сонма

В твой судьбе не будет больше.

Дожди прольются над прудами,

И звезды отразятся в лужах.

Тогда ты назовешь друзьями,

Тех, кто тебе совсем не нужен».

Элли, любимая моя Элли, думала она, почему нам всякий раз приходится выбирать между потерями, хотим мы этого или нет? И даже если мы не желаем выбирать — судьба все равно выбирает за нас? Я теряю его, и это больно, но та, другая Нэлл, что будет жить через сотню лет — потеряет тебя, и это будет в тысячу раз больнее.

Нэлл откинулась в ложементе и закрыла глаза. Все вокруг снова было не вполне реальным, словно она балансировала между двумя мирами, стоя в дверном проеме. И тот мир, что был за дверью, потянулся к ней лучом внимания, позвал к себе — и она шагнула ему навстречу, словно упав в сияющий водоворот.

Она очнулась с ощущением, что прошло уже несколько часов. В душе медленно таяло ощущение простора и счастья. Она почти не помнила, что видела и что чувствовала там, за дверью — будто ей приснился чудесный, но ускользающий сон.

— Нэлли, — услышала она. И, распахнув глаза, увидела Тома, сидящего на кровати.

— Ты вернулся!

— И уже довольно давно.

Он, улыбаясь, поднялся и шагнул к ложементу, протягивая ей руку.

— Пойдем в кают-компанию. Линда собирается сделать какое-то важное объявление. Заодно и поужинаем. Я зверски голоден.

— Ну, еще бы.

Нэлл выбралась из ложемента и глянула ему в глаза. На секунду ее пробило ощущение контакта — мгновенный толчок нежности и искрящейся радости, волной плеснувшийся в сердце — а потом они взялись за руки и пошли по загибающемуся вверх коридору.

В кают-компанию они вошли последними — все уже сидели за столиками и негромко разговаривали. Линда зябко куталась в куртку, Мишель торжествующе улыбался, Макс, напротив, казался непривычно задумчивым. Марика сидела, уставившись невидящим взглядом в пространство, и ласково почесывала Магду, лежащую у нее на коленях.