Генри Пайпер - Пушистики и другие

— Такку, — сказал один. — Ты убил из г'омыхалки?

— Большие зовут такку залолень, — укоризненно сказал другой. — Большие зовут г'омыхалку 'ужьем.

Пушистики увязались за людьми, болтая обо всем, что видели вокруг. Гас посадил их на плечи и понес. Все пушистики любят ездить верхом на людях. Поэтому, когда они вернулись в садовый домик, где Джордж Лант и Панчо Айбарра смешивали коктейли, а Рут ван Рибек и Линн Эндрюс готовили угощение, пушистики все еще ехали на Гасе. Обычно пушистики не путались под ногами во время коктейля: это было время, когда Большие занимаются своими разговорами. Однако эти двое отказались уходить от Гаса и сидели на траве, потягивая сок через соломинки.

— Попался Браннард! — жизнерадостно заметил Джордж Лант. — Теперь ты для них Папа Гас!

— Ты хочешь сказать, они захотят остаться со мной? — Гас, похоже, слегка испугался. Он относился к пушистикам, как некоторые холостяки относятся к детям, то есть любил их, но предпочитал, чтобы они принадлежали кому-то другому. — В смысле, насовсем?

— Конечно, — сказал Джордж. — Среди пушистиков разнесся слух, что у всех пушистиков будут свои Большие. И они тебя присвоили.

— Ты будешь наш Большой? — спросил один из пушистиков. Они оба к этому времени успели потерять интерес к соку и пытались вскарабкаться Гасу на спину. — Ты нам н'явишься.

— А может, это и не такая уж плохая идея? — призадумался Гас. — Я как раз собирался завести себе домик подальше от города, минутах в десяти — пятнадцати полета.

Принимая во внимание мощный автолет Гаса и то, как он на нем гонял, это вполне могло означать «в четырех-пяти сотнях миль».

— Мне нравится, когда по ночам темно, и если ты соскучился в тишине, то тебе приходится устраивать шум самому.

— Я знаю, — сказал Джек. Он огляделся вокруг и вспомнил, каким был когда-то Лагерь Холлоуэя. — Когда-то здесь было так же.

На следующее утро Гас еще не встал, а Холлоуэй уже был у себя в офисе. Он пару часов возился с бумагами, потом пошел взглянуть, как идут дела в школе и в клинике, аптеке и стационаре Линн Эндрюс. Линн доложила, что сегодня ночью родился еще один жизнеспособный пушистик, причем с такой гордостью, словно сама его родила. Это был один из первой волны младенцев, зачатых во время бума сухопутных креветок. Период вынашивания у пушистиков — чуть более полугода. Младенцы, зачатые после того, как пушистиков начали снабжать хокфусином, начнут появляться на свет не раньше марта. Возможно, со временем им придется иметь дело с демографическим взрывом… Но в таких случаях следует поступать по примеру Скарлетт О'Хара: мне хватает сегодняшних забот.

Гаса Браннарда он нашел перед домом, на лужайке, считающейся газоном, играющим с двумя пушистиками.

— Ты же ведь вроде собирался на охоту!

Гас обернулся и улыбнулся так кротко, как только позволяли его львиные черты:

— Я и сам так думал. Но заигрался вот с малышами. Может быть, я пойду на охоту после обеда… Но вообще-то мне лень.

На самом деле он просто чувствовал себя усталым. Он себя здорово загонял; вряд ли ему доводилось нормально выспаться две ночи подряд с тех пор, как было начато дело «Народ против Келлога и Холлоуэя».

— А чего ты не возьмешь этих мелких на охоту? Я думаю, они будут рады по уши!

Это Гасу в голову не приходило.

— Да, а вдруг с ними что-нибудь случится? Еще, чего доброго, потеряются! Я ведь полечу куда-нибудь миль за пятьсот, за шестьсот отсюда!

— Не потеряются. Когда сядешь, оставь генератор включенным, в нейтральном режиме. Они слышат вибрацию миль за шесть, так что, если заблудишься, они тебя выведут. Мальчишки Джорджа Ланта всегда так делают, когда берут с собой пушистиков.

— А если я кого-то подстрелю, они не испугаются?

— Да что ты! Им очень нравится, когда стреляют. Во время стрельб Сил охраны они вечно пугаются под ногами. Я думаю, что вы все трое неплохо проведете время.

— Слыхали, малыши? Хотите полететь с Папой Гасом, охотиться на такку, охотиться на… как будет зебралопа?

— Кигга-хиксо.

— Зеб'алопа? Ты будешь стрелять зеб'алопа тоже? — в один голос воскликнули пушистики.

Гас вернулся только вечером, когда народ начал собираться в садовом домике на коктейль. Он сперва посадил автолет за кухней, потом снова взлетел и опустился перед домом. Сперва оттуда выкатились пушистики, вопя:

— Убил зеб'алопу! Убил залоленя! Папа Гас убил зеб'алопу и два залоленя!

Вслед за ними выбрался Гас, снял с плеча винтовку, отстегнул магазин, прочистил патронник, подобрал стреляную гильзу, потом вошел в дом и со смехом прислонил ружье к скамейке.

— Дайте мне чего-нибудь выпить! Нет, не этого — неразбавленного виски не найдется? Спасибо, Джордж!

Он налил себе из бутылки, которую передал ему Джордж Лант, выхлебал все единым духом и налил еще.

— Господи, видели бы вы этих мелких! Мы сели у одного ручейка в двух милях от того места, где он впадает в Змейку. Вначале один из них завопил: «Затку! Затку!», схватил свою лопатку и выскочил наружу. Второй принялся ходить кругами и в конце концов нашел еще одну. Так что мы принялись охотиться на затку… тьфу, черт возьми! — на сухопутных креветок. Только успеешь выучить местное наречие, как местные начинают разговаривать на земном языке! Ну вот, они поймали пару этих креветок, а потом снова прицепились ко мне. „Папа Гас, теперь будем охотиться на зеб'алопу!“ И мы пошли охотиться на зебралопу. Они не вынюхивают след, как собаки, и все же это лучшие следопыты, каких я видел! Вы ведь охотились на Локи, как и я. Помните тамошних буш-дванга? Так вот, по сравнению с этими пушистиками лучший следопыт из дванга слеп и беспомощен как младенец! Как только они напали на свежий след, они разделились. Один побежал в одну сторону, другой в другую. Через минуту прямо на меня выбегает здоровенная зебралопа, почти что с лошадь размером. Я ранил ее в плечо и в шею — второй выстрел ее прикончил. Я ее выпотрошил; знал, что они любят сырую печенку — я ее для них вырезал. Они хотели, чтобы я ее тоже ел. Я им сказал, что Большие не любят сырой печенки. Теперь они думают, что Большие все малость не в себе. Почки они тоже съели. Потом мы пошли охотиться на зароленей. Убили двух. Твои тезки, Герд, — заролень ван Рибека, маленькие такие, серые.

— Они и у них съели печень и почки? — поинтересовалась Линн Эндрюс. — Приведите их завтра ко мне в медпункт.

— Но одно я знаю точно, — продолжал Гас, — я беру к себе двух пушистиков. Это лучшие спутники на охоте, какие у меня когда-либо были. Куда лучше собаки со всех сторон, как ни глянь: и дичь выслеживают лучше, и разговаривать с ними можно. С собакой, конечно, тоже можно разговаривать, но собака ведь тебе не ответит! Так что Дяде Гасу и его пушистикам будет очень неплохо вместе. Папе Гасу, — поправился он. — «Папой» они называют Большого, который им in loco parentis [1] вместо отца (лат.) . «Дядя» — это просто amicus Fuzziae [2] друг пушистиков (лат.) .