Фриц Лейбер - Зеленое тысячелетие. Рассказы

— Должно быть сегодня что-то с атмосферой — обычно ничего не слышно, — небрежно ответил мистер Скотт, слегка кривя душой.

— Неужели? — недоверчиво поинтересовался мистер Леверетт, и его голос снова стал бесстрастным. Но мистер Скотт был вовсе не так прост, чтобы поддерживать разговор на эту тему.

— Прошу вас обратить внимание на эту лужайку, — сердечно продолжил он. — Когда в Пасифик-Ноулз делили площадки для гольфа, то первый владелец Пик-Хауза купил целую восемнадцатую часть…

Мистер Скотт демонстрировал все свое профессиональное умение маклера по продаже недвижимости, что в Южной Калифорнии всегда являло незаурядный спектакль, но мистер Леверетт, казалось, отнесся к этому весьма поверхностно. Внутренне мистер Скотт уже записал себе еще одно поражение из-за проклятого столба.

Во время быстрого повторного осмотра мистер Леверетт, однако, настоял, чтобы они задержались во внутреннем дворике.

— Все еще продолжается, — со странным удовлетворением отметил он по поводу гудения. — Знаете, мистер Скотт, этот звук помогает мне успокаиваться. Как ветер, ручеек или море. Ненавижу шум машин — это еще одна причина, по которой я покинул Новую Англию, — но этот гул — как звук самой природы. Явно успокаивает. Вы говорите, он слышен редко?

Мистер Скотт умел ловко приспосабливаться к обстоятельствам — это было одним из его величайших достоинств как продавца.

— Мистер Леверетт, — простодушно сознался он, — не было такого случая, чтобы я стоял во дворике и не слышал этого звука. Иногда он тише, иногда громче, но он есть всегда. Однако я об этом никому не рассказываю, так как для большинства людей это не имеет никакого значения.

— Вас за это не осудишь, — сказал мистер Леверетт, — большинство людей либо дураки, либо и того хуже. Мистер Скотт, а не знаете ли вы, нет здесь по соседству коммунистов?

— Нет, сэр! — без всяких колебаний откликнулся мистер Скотт. — В Пасифик-Ноулз нет ни одного коммуниста. И в данном вопросе, поверьте, я никогда не стал бы скрывать правду.

— Я вам верю, — сказал мистер Леверетт. — Восток страны напичкан коммунистами. А здесь они, кажется, встречаются реже. Мистер Скотт, мы с вами заключаем сделку. Я арендую Пик-Хауз на год вместе с мебелью и по цене, которую вы мне назвали.

— По рукам! — вскричал мистер Скотт. — Мистер Леверетт, вы как раз тот человек, который был нужен Пасифик-Ноулз!

Они обменялись рукопожатием. Мистер Леверетт покачивался на каблуках, с улыбкой глядя на чуть слышно потрескивающие провода и всем своим обликом выражая удовлетворение, приобретавшее уже собственнический оттенок.

— Потрясающая вещь — электричество, — сказал он. — Нет конца волшебным превращениям, которые можно совершать с его помощью. Например, если бы человеку захотелось перенестись куда-нибудь элегантной вспышкой, ему достаточно было бы лишь хорошенько увлажнить газон, отмотать двадцать пять футов тяжелой медной проволоки, взять ее голыми руками и забросить конец на эти провода. Бац! — и он перенесется быстрее самой быстроногой антилопы, полностью удовлетворив свои глубинные потребности.

У мистера Скотта упало сердце, и в какое-то сумасбродное мгновенье он подумал даже о том, чтобы разорвать устное соглашение, которое они только что заключили. Он вспомнил о рыжеволосой даме, снявшей с его помощью квартиру исключительно для того, чтобы принять в этом тихом месте огромную дозу барбитурата. Затем он напомнил себе старую мудрую поговорку о том, что Южная Калифорния является домом (реальным или воображаемым) для лебедей, ослов и баранов, но даже если сложить странное желание умереть и страсть к электричеству с дикой антикоммунистической и антимашинной манией, личность Леверетта, безусловно, оставалась в ряду обычных для Южной Калифорнии.

Мистер Леверетт проницательно поинтересовался:

— Вы ведь сейчас беспокоились — не самоубийца ли я? Не стоит волноваться. Просто я люблю высказывать свои мысли вслух, какими бы странными они ни были.

Последние страхи мистера Скотта улетучились, и он вновь обрел прирожденную напористость, пригласив мистера Леверетта в кабинет подписать бумаги.

Три дня спустя он заехал посмотреть, как устроился новый жилец, и нашел его во внутреннем дворике уютно расположившимся в старом кресле-качалке под гудящим столбом.

— Возьмите стул и присаживайтесь, — сказал мистер Леверетт, указывая на модернистскую конструкцию из трубок. — Мистер Скотт, я хочу сказать вам, что нашел Пик-Хауз таким приятным и успокаивающим местом, как и надеялся. Я слушаю электричество, и мои мысли блуждают. Иногда мне слышатся голоса — провода говорят. Вам что-нибудь известно о людях, которые слышат голоса в шуме ветра?

— Да, известно, — с неловкостью признал мистер Скотт. Но затем, вспомнив, что чек на аренду за первый квартал уже оплачен, решился открыто сказать, что думает — Однако шум ветра постоянно меняется. А этот гул слишком монотонен, чтобы в нем слышались голоса.

— Фи, — сказал мистер Леверетт с легкой ухмылкой, из-за которой неясно было, насколько серьезно он говорит. — Пчелы высокоинтеллектуальные насекомые, и энтомологи говорят, что у них есть даже свой язык, однако они просто жужжат. Я слышу голоса в электричестве.

Он покачался в молчании, а мистер Скотт тем временем присел на стул.

— М-да, я слышу голоса в электричестве, — мечтательно продолжил мистер Леверетт. — Электричество рассказывает мне, как оно странствует по сорока восьми штатам — и даже по сорок девятому, благодаря канадским линиям электропередач. Электричество сегодня есть везде — в наших домах, на наших рабочих местах, в правительственных зданиях и военных гарнизонах. И оно подслушивает, протекая по телефонным проводам. Телефонный ток высокой частоты — это младший братишка электрической энергии, если можно так выразиться. А дети любят подслушивать. Да, электричество знает о нас все, все наши секреты. Однако оно и не думает рассказывать об этом людям. Потому, что те считают электричество холодной механической силой. Но это не так, внутри оно теплое, пульсирующее и дружески настроенное — как и любое другое существо.

Мистер Скотт тоже немного размечтался: интересно, какая из этого получилась бы реклама? Наверняка образная и поэтичная.

— Однако у электричества есть и доля злобы, — продолжал мистер Леверетт. — Нужно лишь укротить его, изучить его повадки, вежливо с ним разговаривать, не выказывать своего страха, подружиться, наконец. Ну, а теперь, мистер Скотт, — сказал он, вставая, — перейдем к главному. Я знаю, что вы пришли сюда, чтобы проверить, как я забочусь о Пик-Хаузе. Так что позвольте теперь показать этот дом вам.