Сергей Розвал - Невинные дела. Роман

- Господин секретарь! - торжественно сказал Деневен. - Я принес. Посмотрите: он ли?

При этих словах Деневен опустил руку во внутренний карман своего пиджака, вынул небольшую бархатную коробочку и передал ее секретарю. Тот нажал синюю кнопочку, пружина звякнула, крышка упруго отскочила, и пучок голубых лучей вырвался наружу.

Секретарь молча склонил голову.

- Великий Голубой Лев! - как нежнейшее дуновение зефира, как еле слышная чудесная мелодия, пронеслось по комнате. А секретарь поворачивал коробочку, и благородный камень играл холодным белым и голубым огнем. Загипнотизированные блеском, неподвижно стояли журналисты, забыв о своих фотоаппаратах и вечных ручках.

Секретарь захлопнул крышку - очарование кончилось, журналисты пробудились: кто бросился к Деневену, кто - к секретарю. Но Деневен и секретарь не пожелали дать объяснений (да секретарь вряд ли и знал язык: он ни слова не вымолвил). Слуги открыли дверь в соседнюю комнату, Деневен и секретарь вошли туда, журналистам же преградили дорогу три молчаливых стража. Напрасно репортеры объясняли, просили, умоляли, грозили - великаны в чалмах непроницаемо молчали (собственно, ростом они были не выше наседавших журналистов, но фантазия, как известно, сильнее зрения). Подумать только: за закрытыми дверями был таинственный индийский раджа, которого еще никто не видел, не сфотографировал, не интервьюировал, а им предстояло стоять тут, перед этими идолами в чалмах, и терпеть, терпеть, терпеть… Все это привело господ журналистов в такое же возбужденно-нервное состояние, какое испытывает ученая собака, когда безжалостный хозяин, положив ей на нос кусочек пахучего мяса, приказывает замереть в этой малоудобной позиции…

Да, чрезвычайно неприятно ждать перед закрытой дверью. Особенно, когда не понимаешь, что же, собственно, происходит.

Журналисты стремились только вперед. А иногда, чтобы получше разобраться, следует вернуться назад. Последуем этому правилу…

Господин Деневен лично принимает клиентов в бюро Вундертона трижды в неделю: во вторник, четверг и пятницу, с двенадцати до трех. В последний четверг перед тем днем, когда вспыхнуло поразительное дело о похищенном «Великом Голубом Льве», служитель подал знаменитому сыщику визитную карточку. Господин Деневен прочитал: «Джон (Ион) Пертупулеску, председатель анонимной компании «Жизнь - это реклама!»

Господин Деневен сделал то единственное, что он мог сделать, то есть нисколько не удивился и распорядился привести к нему клиента. Как человек по роду своей профессии проницательный, господин Деневен увидел своего клиента прежде, чем тот успел переступить порог его кабинета.

Конечно, это был невысокий человек с громадным горбатым носом, густой вьющейся шевелюрой и двумя маслинами вместо глаз - точный портрет тех румын, которые страстными взвизгами своих скрипок подогревают страсти в кабаре «Изысканные наслаждения». И когда господин Джон (Ион) Пертупулеску вошел в кабинет сыщика, тот мог убедиться, что нарисованный его проницательной фантазией портрет и в целом и в деталях изумительно расходится с оригиналом - человеком довольно высоким, сухопарым, с носом вполне умеренным, не обличающим родовитости в своем владельце, с шевелюрой если вьющейся, то лишь по самым краешкам головы, потому что остальная часть головы представляла хорошо отполированную лысину, и, наконец, с глазами если и напоминающими маслины, то только после того, как от них остались одни косточки. Конечно, господин Деневен не удивился (удивление он считал непростительной слабостью для своей профессии), но все же спросил:

- Вы господин Пертупулеску?

Посетитель, очевидно, был человек прожженный: несмотря на непроницаемый вид знаменитого детектива, он сразу же прощупал в его тоне нотки сомнения.

- Как вам сказать? - ответил он дипломатично. - В данное время я, несомненно, Джон, или, что то же, Ион, Пертупулеску, но, вообще говоря, должен сознаться, что род моей деятельности не способствует тому, чтобы долго придерживаться одного имени, как, впрочем, и определенной национальности. - И посетитель подкупающе искренне улыбнулся.

Господин Деневен понял, кивнул головой и сразу же приступил к делу вопросом: «Чем могу служить?» Как детектив новейшей формации, он слишком ценил свои секунды, чтобы растрачивать их на пустые эффекты, какими любил пускать пыль в глаза его литературный предшественник - знаменитый, но старомодный и провинциально-бескорыстный Шерлок Холмс: именно поэтому господин Деневен не исследовал быстрым, но зорким взглядом обувь клиента, не определил толщины слоя пыли на ней и не высказал поразивших клиента соображений по поводу того, пришел ли посетитель пешком, сколько именно миль он прошел или прибыл в кэбе, причем молод или стар привезший его извозчик. Отчасти это было излишне и потому, что ни кэбов, ни извозчиков уже не было, но зато господин Деневен благодаря своей проницательности мог бы, конечно, установить, что его клиент прибыл не пешком, а на автомобиле, поскольку этим транспортом пользовались люди и менее состоятельные, чем председатели компаний. Господин Деневен мог бы также очень легко установить, что его клиент - старый холостяк или молодой вдовец: для этого стоило только знаменитому детективу исследовать сквозь лупу верхнюю часть жилета посетителя, и он сразу же обнаружил бы предательские крошки сыра, которым посетитель завтракал, и не было заботливой женской руки, чтобы смахнуть их. Словом, много тонких наблюдений мог бы сделать и высказать знаменитый сыщик, но он этого не сделал. Сделал он только одно наблюдение, хотя и его не высказал вслух. «Жулик!» - решил он о посетителе, минуя своим вниманием и крошки на жилете и пыль на ботинках. И надо отдать справедливость знаменитому сыщику: душа важнее жилета, а именно в душу он и глянул!

Неизвестно, заметил ли господин Пертупулеску, какое впечатление он произвел на своего проницательного собеседника, но только председатель анонимной компании непринужденно сел в кресло и осведомился, знаком ли господин Деневен с назначением и деятельностью фирмы, которую он, Джон, или, что то же, Ион, Пертупулеску, имеет честь представлять. Снова приходится повторить: будь знаменитый сыщик Шерлоком Холмсом, он, несомненно, не только ответил бы положительно, но и сообщил бы фамилии всех членов правления фирмы, а также имена и возраст всех их детей. Но господин Деневен ничего этого не сказал и лишь равнодушно ответил, что не имел удовольствия слышать об этой фирме.