Дмитрий Поспелов - Фантастика 1985

Хуже всего, что я в конце концов сам запутался. Когда я вспоминал слова Мана, мне казалось, что все стоит на своих местах, наука борется за гуманизм и человечество движется ко всеобщему благополучию. Но стоило мне встать на точку зрения Регины, как в деле открывались такие катастрофические бездны, в которых могла сгинуть не только биостанция. Самое жуткое, что, приближаясь к Амброзии, я не знал, выступаю ли я при этом спасителем или тем, кто толкает мир в пропасть. Так или иначе, я не ждал от Амброзии ничего хорошего. Мне теперь даже трудно было поверить, что благодаря успеху программы «Скайфилд» этот астероид мог стать вратами в рай. Даже внешне Амброзия мало подходила для столь радостного места. Все углистые астероиды необыкновенно темны, это самые мрачные объекты в Солнечной системе. Двухсоткилометровая косматая глыба Амброзии, растущая на экране как медленный черный взрыв, походила скорее на вход в преисподнюю, чем в райские кущи.

Один из бытовых отсеков биостанции пышно именовался «Отель «Амброзия». Пахарь зарегистрировался там под чужим именем и вселился в номер, который заранее был подобран так, чтобы, выходя из него в любую сторону, брейкер обязательно проходил мимо комнаты, занимаемой нашим человеком.

В номере Пахарь пробыл недолго. Как было установлено, он проглотил две таблетки успокаивающего средства и запил их стаканом минеральной воды. Затем он спустился в холл и спросил у портье, какой марки компьютер используется на биостанции и постоянно ли он действует в синхронном режиме с ИНИКСом. Ему ответили, что все работы на астероиде программирует и проводит компьютер «Логос-дейта», который входит в ИНИКС на правах подсистемы и непрерывно общается с ним.

После этого Пахарь отправился на встречу с Маном. Разговор между ними состоялся в баре на верхнем этаже отеля. Наши люди находились двумя этажами ниже и наблюдали происходящее с помощью телекамер, установленных в зале. Как только встреча закончилась, на связь со мной вышел руководитель группы наблюдения Эдмунд Дин.

— По распоряжению Мейдена мы переходим в ваше подчинение, комиссар. Когда вы будете на Амброзии?

Я ответил, что посадка состоится через полтора часа, но у нас нет времени ждать и следует обсудить беседу Мана с Пахарем прямо сейчас.

— Выберите из видеозаписи самое важное и покажите мне. Остальное можете передать словами, — сказал я Дину.

— Хорошо, — кивнул он. — Даю начало.

Экран мигнул, появилась картинка, и я увидел Пахаря сидящим за столиком в баре. Через минуту к нему приблизился Ман, поздоровался, сел. При этом сработал трансфокатор, лицо брейкера придвинулось вплотную, и я впервые смог отчетливо рассмотреть его. Пахарь выглядел сейчас совсем не так, как на голограмме, которую я видел на совещании. Передо мной было лицо одержимого, может быть, даже безумца. В нем присутствовало все, что обычно любят описывать авторы дешевых детективов: запавшие глаза, потный лоб, горящий, беспокойный взгляд, фанатично сжатые губы. Во всем облике Пахаря ощущалось огромное внутреннее напряжение, временами переходящее в явственную лихорадку. Словом, это был человек, живущий, что называется, на пределе. Я немало видел подобных типов; такие люди слишком развиты, чтобы невозмутимо сознавать себя вне закона, и потому живут с ощущением насекомого, которого вот-вот прихлопнут. В конце концов это их так изматывает, что они даже с облегчением протягивают. руки, когда им надевают наручники.

— Вас прислала ко мне Регина? — спросил у Пахаря Ман.

Было заметно, что он волнуется.

— Нет, — усмехнулся Пахарь. — Я сам пожелал вас видеть. Регина лишь рассказывала мне о вашей работе.

Лицо Мана поскучнело.

— Вы, очевидно, биолог? — спросил он без особого любопытства.

— Нет, я кибернетик.

Ман удивленно взглянул на Пахаря: — Тогда не понимаю… чем, собственно, обязан…

— Я задам вам несколько вопросов. Прошу вас ответить на них предельно искренне. Это очень важно.

Ман пожал плечами: — Если смогу — пожалуйста.

— Почему вы расстались с Региной?

Вопрос был явно неожиданным и грубым. Ман даже покраснел.

— Зачем это вам?… Кто вы?

Пахарь строго посмотрел на Мана.

— Повторяю, — сказал он, — вопрос очень важен. От него зависит жизнь человека.

Кажется, Ман начал пугаться брейкера. Он отвел глаза в сторону и криво усмехнулся:

— Не знаю, что вас интересует… Регина разлюбила меня. Мы пытались сохранить наши отношения, искали пути друг к другу… Но потом ее словно понесла какая-то нечистая сила…

— Регина обращалась к компьютеру, чтобы переменить партнера?

Все — и смысл, и выбор слов, и интонация, с которой был задан вопрос, — все вызывало у Мана отвращение. Его, кажется, даже передернуло, но он, видимо, еще не набрался мужества, чтобы встать и уйти. Может быть, он боялся за Регину.

— К чему вам эта чепуха? — скривился он. — Какой-то бред. Ну да, однажды, когда между нами еще все было хорошо, Регина в шутку заполнила карточку брачной конторы или какого-то там клуба знакомств… не помню точно. Машина выдала ответ — его прислали по почте. Оказалось, что где-то существует мужчина, идеально соответствующий ее вкусам. Мы посмеялись, вот и все. Повторяю — это была шутка.

На этом месте Дин прервал запись и сказал, что дальше долго не было ничего интересного. Ман, раздраженный и обеспокоенный бесцеремонными расспросами Пахаря, не мог и не хотел уйти, не выяснив смысла встречи. Пахарь же, словно испытывая терпение Мана, начал расспрашивать его о работе, но делал это без любопытства, как бы по обязанности. Казалось, ему уже давно известно все не только о направленности интересов биолога, но и о секретной программе «Скайфилд».

Возможно, так оно и было. Ман нехотя, в самых общих чертах рассказал о своих опытах. Из его объяснений Дин узнал, что человек — существо гетеротрофное, способное синтезировать составляющие его элементы только из органических веществ.

Но в космосе органики нет, поэтому Ман видит свою задачу в придании человеку аутотрофных свойств, то есть способности жить за счет неорганической природы. Он сообщил, что опыты идут успешно, и затем, видимо, сознательно углубился в такие экзобиологические дебри, что Дин больше ничего не понял.

По его мнению, то же самое испытал Пахарь. Он прервал Мана и неожиданно сказал такое, отчего все наши встрепенулись:

— Вы должны прекратить свои работы.

Здесь Дин вновь включил запись, и я увидел, как при этом Ман осекся на полуслове. Он даже отшатнулся:

— То есть как?… Зачем?… По какому праву вы это требуете?

— Не пугайтесь, прекратить не навсегда. На время.

Ман пристально посмотрел на Пахаря.

— Вы сумасшедший… — сказал он.