Дмитрий Поспелов - Фантастика 1985

Но, как известно, осуществление даже самых лучших программ часто зависит вовсе не от тех, кто их разработал. Безуспешно прождав полчаса, я не выдержал и толкнулся в дом.

Хотя в моем времяпрепровождении не хватало всего лишь одного компонента, Леночки, я понял, что без этого одного компонента все остальные рассыпаются на части, а отнюдь не образуют системы. Итак, я вошел в дом, но, увы, в прихожей, которая в этом доме была и чем-то вроде кухни, увидел одного Егорыча, который, подвязав передник, спокойно полоскал чашки под рукомойником. Я говорю «увы», потому что мне сразу стало ясно, что Леночка не посчитала беседу со мной слишком уж неотразимым впечатлением и в настоящее время, без сомнения, покоится в объятиях Морфея.

Егорыч взглянул на меня сосредоточенным взглядом человека, делающего простую работу, и без дальних слов отворил одну из боковых дверей и повернул выключатель (над ней).

Я вошел в комнату, закрыл за собой дверь и сел на кровать, убранную простым одеялом. У противоположной стены стояла брезентовая раскладушка, но совершенно пустая, без спальных принадлежностей. Оставалось спать. «Ну что ж, тоже неплохо», — вспомнил я реплику из скабрезного анекдота и принялся расшнуровывать ботинки.

Когда я проснулся, то прежде всего увидел Егорыча, стоящего посередине комнаты, между моей кроватью и раскладушкой. Раскладушка отнюдь не была свободна от постельных принадлежностей, как вчера вечером, когда я в первый раз вошел в эту комнату. Более того, на этих принадлежностях, а точнее говоря, на подушке без наволочки и незастланном матраце спал не раздевшись некий юный субъект. На этого-то субъекта Егорыч и взирал с известной долей недоумения. Впрочем, весьма легкого недоумения. Егорыч все-таки человек спокойный. Разумеется, я все сразу же вспомнил, а вспомнив, рассказал Егорычу. Рассказ мой был еще короче, чем вчерашнее повествование Лены, и заключался в следующем: проснувшись ночью, я встал и вышел из дому. Вышел я отчасти просто так, просвежиться, отчасти же не оставляя невероятную мысль, что и Лена почувствует наконец всю невозможность сна в духоте комнаты. Перед домом действительно прогуливался человек, но это была не Лена, а совсем наоборот. То есть это был юный субъект, судя по рюкзаку, — из племени туристов, с усталым, но довольно бодрым лицом.

Я подошел к нему и узнал, что они с товарищем разделились и пошли разными путями к станице Краснопесчаной, на спор, кто быстрее. Он рассчитывал добраться до станицы где-то к вечеру, однако ночь застала его еще в пути, а теперь он с недоумением увидел, что вышел к морю, тогда как около Краснопесчаной никакого моря быть не должно было. Я, хоть и не знал местности, вспомнил, что станицу Краснопесчаную я проезжал поездом, и сообразил, что находится она километрах в двухстах от места, где мы стояли. Я поспешил обрадовать азартного ходока этим сообщением и поинтересовался, как это его занесло настолько в сторону.

— Дубина Рахматулов, — прошептал с яростью заблудший.

Оказалось, что в какой-то придорожной чайной он разговорился с шофером Рахматуловым и тот сказал ему, что как раз едет до «Красных песков», как он выразился. Предвкушая победу в состязании с другом, злополучный путешественник четыре часа мотался в кузове ободранной рахматуловской полуторки. Когда приехали на место, Рахматулов махнул рукой вдоль по шоссе и сказал, что надо идти прямо, а сам газанул и скрылся в воротах какого-то склада, к которому они подъехали. Финиширующий турист бросился в указанном направлении, шел час, шел два, шел до вечера и ночью вышел вот в этом месте к морю. Все было ясно, за исключением одного пункта: то ли недалеко от городка действительно находились какие-то «Красные пески», то ли шофер Рахматулов обладал повышенным чувством юмора. Но затруднение это было не из принципиальных, я вспомнил про свободную раскладушку, стоящую в моей комнате, и предложил бесприютному путнику переночевать у нас.

Настало утро, и наше эфемерное общество распалось. Леночка решила, что ее ночной мятеж полностью удался и теперь она может диктовать оставленному ею триумвирату свои условия. Поэтому она, наскоро умывшись, наскоро попрощавшись и наскоро прощебетав Егорычу что-то о возможности встречи в Москве, скрылась от восхищенной четверки мужских глаз. Одна пара глаз принадлежала мне, другая — юному субъекту. Егорыч тем временем ушел в дом собирать вещи. Решено было отправляться немедленно. Мы вынесли вещи на улицу, Егорыч замкнул дверь и отнес ключ хозяину дома, который, оказывается, жил в это время за два дома, у родственников. Мы предложили молодому человеку доехать до Краснопесчаной с нами на московском поезде, но он пробурчал что-то невразумительное (я подозреваю, что у него был план найти ковчег, на борт которого вернулась Лена), мы простились с ним и двинулись на станцию.

На работу я пришел специально пораньше. Я хотел сразу же пойти к Лебедеву, пока у него никого нет и не навалилась текучка. Но в коридоре меня цепко прихватил Альберт Кириллов (хмырь болотный, впрочем, бывают и хуже) и стал мне долго и нудно объяснять, что во второй тройке у армейцев с левым краем явные нелады. Пока я ему объяснял, что мне некогда, и почему мне некогда, и что я вот только на минуту и сразу же вернусь к нему, прошла все-таки немалая толика минут. И когда я входил к Лебедеву, я нос к носу столкнулся в дверях с выходящим из кабинета Егорычем. Мы раскланялись, и он быстро удалился по коридору.

Когда я вошел в кабинет, Лебедев поздоровался со мной и, не вставая, протянул мне несколько исписанных листков.

— Читай, — сказал он коротко и с некой философичностью на лице отвернулся к окну.

Я сел и стал читать. На первом листе было заявление Егорыча с просьбой уволить его по собственному желанию. Коротко и ясно.

На следующих страницах я прочитал следующее: «Тезисы к проблеме моделирования самоорганизации биологических систем…

1. Нет никаких реальных оснований считать, что моделирование на электронно-вычислительных машинах способно отразить закономерности формирования даже самых примитивных биологических коллективов.

2. Уже в настоящее время имеются реальные возможности изучать закономерности самоорганизации биологических коллективов, состоящих из разумных существ, типа homo sapiens (так и написал пират, «типа». Интересно, что он имел в виду?)».

Далее в меморандуме Егорыча писалось следующее: «При самоорганизации сложных биологических существ требуется учитывать такое практически необозримое множество факторов, что их индивидуальный учет и оценка попросту невозможны. Надо брать интегральные, вероятностные факторы, которые уже сами являются суммой многих сотен и тысяч простых факторов.