Грег Иган - Лестница Шильда

Он поработал с симуляцией. Через несколько минут возникло изображение амебовидного существа, плывущего в море вендеков.

― «Внутри» — одна смесь популяций, а в окружившем ее слое соотношение варьируется от поверхности к поверхности. Внешняя поверхность выглядит как своеобразный фронт вторжения смеси популяций извне, но их присутствие по мере продвижения падает и в конце концов заменяется «внутренней» смесью. С противоположной стороны все наоборот; на самом деле, конечно, и эта поверхность образует фронт вторжения для своей собственной «внутренней» структуры, но продвижение внешних сообществ в этом случае не сдерживается ничем. Эта клетка никогда не пребывает в покое, но вечно движется. Тонкая настройка ее будет делом мудреным, но я верю, что существуют пути управления такими вещами.

Чикайя перевел взгляд с симуляции на предметы обыденной обстановки кафетерия. Он был в куда лучшем расположении духа, чем на входе сюда, но не забывал, что все это лишь теоретические умопостроения. Чтобы создать машину и тем более тело из чего-то наподобие таких «клеток», придется очень крепко попотеть.

Он сказал:

― Мы обязаны выиграть время у Защитников. Добиться от них передышки, моратория, иначе они все это истребят, прежде чем мы что-то толком выясним.

― Ты полагаешь, что они способны создать эффективных планковских червей, не отдавая себе точного отчета в природе атакуемого объекта? — спросила Расма.

― Это ты первая предположила, что у нас завелись кроты.

― Если они за нами шпионят, к чему вообще покупать у них отсрочку ценой новой информации?

― А когда это шпионы сообщали разведданные широким народным массам? — поддел Чикайя. — Предположим, что Тарек сейчас смотрит нам через плечо, но при этом остальные как блуждали во тьме, так и бродят там? — Он повернулся к Умрао. — Не думаю, чтобы ты исследовал возможность внедрения туда планковских червей, чумы, истребляющей вендеков и оставляющей по себе стерилизованный вакуум?

Умрао настороженно оглядел собравшихся.

― Если хоть слово из того, о чем вы сейчас завели разговор, было правдой, я лучше воздержусь от прямого ответа на этот вопрос.

Сульджан застонал.

― Да забудь ты про долбаную политику, нам данные нужны позарез! — Он привстал и что было силы стукнул кулаками по столику. — Я тут кое с чем поигрался той ночыо, прежде чем выскочить за снеком и ввязаться в эту бессмысленную трепотню. Мне кажется, я нашел способ усовершенствовать технику Янна и Бранко, чтобы продвинуться примерно в десять тысяч раз дальше. — Он поглядел на Янна и хитро заулыбался. — Единственная надежда развить твою работу состояла в переводе ее на язык моего собственного формализма. Все становится куда понятнее, стоит только подобрать подходящую систему обозначений. Как только я разгреб ту несуразицу, которую ты нам преподнес изначально, дело стало спориться. У меня ушло всего несколько часов, чтобы понять способ улучшения методики.

― И в чем же состоит великий концептуальный прорыв, Сульджан? — ласково спросила Расма. — Поведай нам, как тебе удалось расчистить наши авгиевы конюшни.

Сульджан выпрямился в кресле и с гордостью посмотрел на них.

― Я применил теорию кубитовых сетей и переписал всю методику в виде алгоритма для абстрактного квантового компьютера. После этого усовершенствовать ее стало делом техники.

На пути обратно в Синюю Комнату Чикайя решил пройтись через наблюдательную платформу и заметил Бира го. Тот стоял у стены, выходившей на звезды. Первым его побуждением было прокрасться мимо незамеченным; неписаное правило корабельной жизни гласило: « Чем меньше контактов, тем меньше трения ». [96] Но до раскола фракций у них с Бираго были налажены неплохие отношения, и Чикайю уже тошнило от необходимости общаться с Защитниками исключительно в рамках межфракционных конференций, когда дискуссия гарантированно сводилась к техническим спорам и исполненным паранойи взаимным обвинениям.

Он подошел поближе. Бираго увидел Чикайю и усмехнулся. Он выглядел так, словно был чем-то сильно занят, но не расстроился, когда его оторвали от дел.

― Что ты здесь делаешь? — поинтересовался Чикайя.

― Вспоминаю дом, — ответил Бираго, неопределенно махнув рукой в сторону тех звезд, которым допплеровский сдвиг придал голубоватую окраску. Но Чикайя знал, о какой звезде тот говорит. Люди с Виро выбрали ее задолго до Рассеяния, и Чикайе на нее неоднократно указывали беженцы, встреченные на полудюжине миров. Пакеты спорообразных формовщиков уже были запущены с Гупты, [97]а беженцы направлялись к новой родине тысячами различных дорог, чтобы не злоупотреблять гостеприимством местных жителей. Их путь обещал отнять века. — Этот мы не потеряем, — поклялся он. — Во всяком случае, пока его солнце не выгорит дотла.

Чикайя это уже слышал не один раз. То ли потому, что им первым довелось сорваться с обжитых мест, а то ли по каким-то иным причинам, коренившимся в исходной культуре, беженцев с Виро всегда больше занимал новый дом, нежели утраченный старый. Бираго толком и не помнил Виро — он был еще ребенком, когда грянула катастрофа, и сменил дюжину миров, — но если семья и преподала ему хоть какое-то понятие о постоянстве, о принадлежности к какому-то миру, то привязан он был этим якорем не к прошлому, а к будущему.

― Сейчас у тебя есть веский повод для оптимизма, — заметил Чикайя. Он ничего секретного не выдавал этим заявлением: Защитники и без того понимали, пускай даже в общих чертах, что другой фракции удалось добиться существенных успехов. Понимание истинного положения дел должно было нарастать в их среде, точно снежный ком. Пройдет еще немного времени — и конкретный план урегулирования противоречий приведет обе фракции к устойчивому компромиссу.

Бираго рассмеялся.

― Надежда — это для тех, у кого больше ничего не осталось. Когда я был маленьким, никому и в голову не приходило разглагольствовать, глядя на Барьер: « Он-де слишком огромен. Мы-де опоздали. Он-де неостановим ». Планов у нас не было. Не было и средств. Но мы твердо решили сражаться до конца. Похвальная решимость… хотя, конечно, длиться вечно она не могла. Рано или поздно надежда должна преобразовываться в нечто ощутимое и конкретное.

― Медок или холодок.

― Что? А, да. Ох уж вы, странники-всезнайки.

Бираго улыбнулся, но в его голосе прозвучали резковатые нотки. Ввернуть к месту несколько идиом еще не значит всему научиться.

― Скоро мы с тобой оба обретем такую уверенность, — настаивал Чикайя. — Я не думаю, что ждать осталось так уж долго.

― Мы ? А что бы придало уверенность тебе?

― Я хотел бы увериться, что Та Сторона в безопасности.