Генри Олди - Журнал «Фантастика и Детективы» №4 (16) 2014

Тогда жена их вызвала. Они стояли внизу и смотрели, как он слетел с крыши, покружил, прошёл босиком по перилам балкона второго этажа и сел на перилах, скрестив руки на груди.

– Это вы живёте в сто четвёртой? – крикнул ему человек в белом комбинезоне, останавливаясь напротив.

– Я.

– Вы Алёхин Олег Павлович, две тысячи тридцать восьмого года рождения?

– Да, это я.

– Спуститесь к нам. Сидеть на перилах опасно.

– Для меня нет. Вы ведь видели сами.

– Да-да, мы видели. Вы бы всё-таки спустились.

– Зачем? Вы и теперь считаете, что я ваш пациент?

– Нет! Вы совершенно нормальный человек. Это видно сразу.

В толпе, собравшейся у подъезда, послышался смех. Но какой-то голос оборвал их:

– Вы ведь видели, он и правда летает…

Человек-птица сидел на чужом балконе долго, потом на глазах у всех перешёл на другой балкон, перелетел на крышу соседнего дома.

– Скажите, милейший, как вы это делаете? – кричал доктор.

– Не знаю, – доносился голос с пожарной лестницы девятиэтажки.

– Ваша левитация… она от рождения? – мужик в белом комбинезоне никак не мог успокоиться. – Что вы делаете, чтобы взлететь? Медитируете? – следил он глазами за человеком-птицей.

– Нет. Не от рождения. Не знаю, кажется, нет. Не пробовал!

– То есть как?

– Крыльев не было.

– А теперь, значит, есть?

– А теперь есть.

– И какие они?

– Серые, в чёрную рябь.

– Серые, в чёрную рябь, – озадаченно повторил медик, следя глазами за летуном, медленно кружащим над детской площадкой. – Вы слышали?

Но зевак вокруг заметно поубавилось.

– Какие они, эти крылья? – не успокаивался никак врач. – Вернее, на чьи похожи? Почему мы их не видим?! Вы вот, вы их видите? – спросил он у мужчины, курившего на балконе.

Стало уже темно, и виден был лишь огонёк его сигареты. Но мужчина не ответил и ушёл, шумно прикрыв дверь.

– Строением похожи на крылья совы, – отвечал почти невидимый теперь человек-птица, – с длинными, загнутыми на концах мягкими перьями. Совершенно бесшумны.

Он говорил временами совсем близко, неслышно приближаясь, обдавая теплом больших крыльев, и поднимался вновь на безопасное расстояние, усаживаясь на карниз открытого окна на третьем этаже. И тогда был виден его силуэт. Хозяева растерянно следили за ним из глубины комнаты.

– Это бред, бред, бред, – голос мужчины в белом комбинезоне в замешательстве раздавался снизу из темноты. – Не, мужики, я так больше не могу, мне самому впору на носилки… крылья совы, с загнутыми на концах мягкими перьями… Не, ну, он ведь летает! Летает, гад! Нет, ты видел?!

Голоса стихли.

Машины внизу уехали.

С женой они развелись через три месяца. Птице осталась квартира на девятом этаже. Сто четвёртая. Квартира его родителей…

Человек-птица подошёл к краю крыши и скользнул вниз. Скользнул с той стороны дома, где его никто не мог заметить случайным взглядом. Торец здания, обращённый к соседнему дому. Тело тяжело падало, набирая скорость. Серые, в чёрную рябь крылья, сложенные за спиной, долго не раскрывались, словно хозяин забыл про них. Но вот раскрылись, человек легко поднялся вверх, миновал крышу и полетел навстречу начинавшемуся утру… Перевернувшись несколько раз вокруг себя, ухнув сильно вниз, почти до земли, летел, касаясь руками желтушной сурепки, высокой пижмы, вдыхая её горький полынный дух. Вывернувшись и поднявшись высоко, так высоко, что замёрз, он ещё раз оглянулся на жёлтый зрачок солнца. И стал возвращаться…

Он чуть наклонил голову и спрыгнул на пол. Щёлкнул чайник. Значит, Нонна уже пришла. Они познакомились спустя год после развода. Нонна. Имя ему не нравилось, и он звал её Эн.

– Почему Эн? – удивилась она тогда.

– Девушка на букву эн, – улыбнулся он.

– Тебе не нравится моё имя, – обиделась она.

– Зато мне нравишься ты, – рассмеялся он.

Она появилась как-то ночью на крыше. На шпильках, в вечернем платье и пьяная. С бутылкой виски в руке и потёками туши на лице. Взобравшись на парапет крыши, она пошла по нему, покачивая раскинутыми руками.

Олег спал, привалившись к нагревшейся за день трубе, он часто засыпал на крыше, чтобы не пропустить рассвет. Проснулся от шагов. Брызнула осколками бутылка. Оказавшись рядом, Птица стянул девицу с парапета на себя. Она начала пинаться и махать руками. Заехала ему в скулу, укусила в плечо, воткнула шпильку в босую ногу. Он разозлился и влепил ей пощёчину. Не сильно. Девица задохнулась от возмущения и громко икнула. Олег поставил её аккуратно на ноги и, пользуясь затишьем, отошёл.

Она выкрикнула ему в спину пару лозунгов про мужиков, козлов и гадов, перемешала всё это неумело с матами. Упала и отключилась.

Олег некоторое время стоял над ней, изучая бледное лицо. На вид ей было лет тридцать. В плюсы он отнёс заплаканное, очень грустное лицо и простое облегающее платье. В свете фонаря, качавшегося над входом на чердак, цвет он определил, как шоколад или жжёный сахар. Туда же, в плюсы, отнёс шпильки, потому что от её ног с тонкими лодыжками не мог оторвать глаз. В минусы пошло всё остальное.

Олег вздохнул и, взяв девицу на руки, неуверенно шагнул в темноту с крыши – с такой ношей он ещё не летал. Жена боялась и не верила ему, как он её ни звал. А этой было всё равно. Пьяная, она, очнувшись, лишь зажмурилась и опять отключилась.

На следующий день, придя в себя и увидев его стоявшим в оконной раме, Нонна не удивилась. А он не удивился этому – они жили в одном доме и видели друг друга раньше…

– Ну, как рассвет? Наступил? – Эн в шортах и короткой майке варила кофе на плите. – А ты опять опоздаешь.

Олег прошёл в комнату.

Эн задумчиво брякала ложкой, размешивая сахар, и смотрела ему в спину. Ну да, он не разговаривает по утрам. Да, она знает, что он не любит, когда говорят очевидное. Да, она знает, что сходя со своей крыши, он делается мрачнее и мрачнее с каждой минутой. И отвернулась к окну.

– Извини, – он оказался за спиной неслышно, потёрся щекой о щёку, – ты же всё знаешь. Как мама?

– Плохо.

– Я найду деньги.

Эн замотала головой.

– Ты не должен.

– Да, наверное, не должен, – мягко ответил он.

Матери Нонны требовалась операция по пересадке почки.

И, проверяя мелочь в карманах джинсов, ключи, он вышел. Крыльев не было. На земле их не было никогда. «Я, может быть, в другом измерении одной ногой», – вспомнил он слова Валерия Константиновича и усмехнулся.

Институт Аномалий занимал два этажа в большом здании лаборатории по химическому анализу металлов при комбинате. Образовался этот новомодный пузырь совсем недавно, года два назад, когда страницы газет заполонили известия о появлении инопланетян то тут, то там, о всевозможных аномалиях и странностях. И грозил в ближайшем времени с треском лопнуть, потому что финансировать его никто не желал.