Михаил Успенский - Три холма, охраняющие край света

Ничуть не смущаясь встающего светила, на меня набросились Анабот - Жёлтая Жаба Коммаза и Сефон - Обладатель Зелёного Лика. Они стали чего-то требовать от меня на своём ужасном булькающем наречии.

Как полагается, я совершил знак «Киш», выставив средний палец левой руки, чтобы обозначить свой высокий ранг в Потустороннем.

Усмиряющий Ритуал отчего-то привёл клевретов Азатота в неистовство. Они безжалостно принялись терзать мою уязвимую земную плоть и топтать моё человеческое тело, а потом потащили в свою повозку.

Набережная была пуста, людишки попрятались - Битва за Мироздание надолго испугала их. Возможно, некоторые всё же подглядывали, слегка отведя занавеску.

Возможно также, что среди прочих моё поражение наблюдали и те, чьей гибели я напрасно искал сегодня. Йэ-эх! Хастур, Хастур…

Образованные люди полагают, что известная фраза «Мавр сделал своё дело - мавр может уходить» была произнесена венецианским генералом Отелло из соответствующей трагедии Шекспира. Дескать, изменщицу я придушил, а дальше сами разводите свою непонятку.

Представьте же их удивление при известии, что сказаны эти крылатые слова совсем в другой трагедии, принадлежащей не Шекспиру, но Шиллеру. Называется пьеса «Заговор Фиеско в Генуе». Заговоры возникают внезапно.

Идёт человек по улице, идёт себе, никого не трогает, но что-то происходит, незаметное для глаза, - и вот он уже заговорщик.

Примерно так же, должно быть, в древнеримской таверне за кружкой скверного, по нынешним меркам, вина раздался безвестный голос: «А кто он, собственно, такой, этот Гай Юлий?» И понеслось…

…Уцелевший после птичьей атаки джип «Чероки» катился по бездорожью, наугад, ополоумевший водила едва успевал объезжать кусты, ржавеющие комбайны и прочие препятствия - а вдруг налетит целая стая таких вот…

Высокопоставленные лица молча тряслись, только юродивый Валетик спокойно продолхол изучать свою перевёрнутую «Юманите-диманш». Референт Ценципер, человек с неестественно умным лицом, пытался поправить галстук - не выходило, руки тряслись. Гоблины-охранники, напротив, возбуждённо галдели и спорили, какими именно снарядами поражены были менее везучие внедорожники.

- Тихо! Стой! - рявкнул сидевший рядом с водителем владыка. Шофёр, превозмогая страх, затормозил. Все уставились на епископа.

- Вон там! - указал Плазмодий вправо от себя.

Ничего, кроме разваливающейся свинофермы, там не наблюдалось.

- Мелькнуло! - сказал владыка. - Подавить! А то вдарят по нам из подствольного, дабы добить!

Командовать, конечно, полагалось бы генералу Лошкомоеву, и такой смертельно дурацкий приказ уж наверное не прозвучал бы, но Аврелий Егорович был настолько подавлен всеми предыдущими событиями, что промолчал, уповая на вышнюю волю.

Гоблины повыскакивали в чистое поле и побежали в направлении главного удара.

- И ты! Прикроешь, коли что! - велел Плазмодий водиле.

Тот подчинился и вылез, передёргивая затвор. Не успели остальные и рта раскрыть, как преосвященный сам перескочил за баранку и дал по газам.

- Куда… - пискнул губернатор. Он хотел, видно, показать, кто тут главный, но не случилось.

Страх вообще творит с людьми удивительные вещи, подвигая то к славе, то к позору. Хотя к позору всё-таки чаще.

Выходило по всему, что владыка не хуже любого водилы знает окрестности: «Чероки» не перевернулся, не врезался в сосну, не наехал на брошенную борону, не столкнулся со стареньким «Феррари», который надсадно волочил по грунту прицеп с навозом, а выкатился в конце концов на берег могучей реки Алды.

- За мной! - продолжал распоряжаться Плазмодий. - Бегом по одному! Они могут быть рядом!

Губернатор, главный милиционер, референт Ценципер и дурачок Валетик, несмея возразить, стали спускаться вниз по крутому склону. Хуже всех приходилось главе области, ведь он никак не мог расстаться с денежным кейсом, потому и вывозился в красной глине больше прочих. Наконец вождь остановился.

- Всё, - сказал он. - Теперь потолкуем. Теперь можно.

- Но почему именно здесь? - обрёл голос губернатор. - Место узнаёшь? - спросил владыка.

- Как не узнать… - впервые за день улыбнулся генерал Аврелий. - Но ведь сколько лет прошло…

- Вот и вспоминайте, кем вы были и кем вы стали, - сурово заявил иерарх.

- Как будто сам лучше, - обиделся губернатор.

- Я вообще червь смрадный, - махнул рукой епископ. - Только у Никона везде уши. У него и в машине такое понатыкано… Ну, полезли, что ли… - А вдруг? - сказал генерал.

- Если за столько лет не обрушилась, то и сегодня с божьей помощью уцелеем, - утешил епископ.

Пещеру, вырытую в глине и углублённую в своё время несколькими поколениями юных малютинцев, увидеть можно было только с фарватера. Когда-то здесь были и штаб, и клуб, и распивочная, и прибежище первых поцелуев, и вообще всё, что полагается подросткам разной степени трудности. А нынешние детки, видно, брезговали вылазками на природу, навсегда отныне прикованные к стрелялкам, порносайтам и чатам.

- Тут ему нас не засечь, - сказал Плазмодий. - О, и лавка даже не сгнила! Садитесь, чада, и оплачьте участь свою…

- А как же он? - показал генерал на референта Ценципера.

- Он - умный еврей при губернаторе, - сказал владыка. - Ему можно и даже положено. Верно, Саввушка? Вот вам и место укромне, злачне и прохладне… Даже шприцы не валяются! Вот для того-то отшельники фиваидские в пещерах и - селились! Они знали дело! Вы хоть сообразили, что смерть наша близка?

- Но ведь пронесло же, - сказал губернатор Солдатиков.

- Не знаю, я так удержался, - язвительно парировал иерарх. - Вы что, подумали, что это Филимоныч, во тьме язычества блуждающий, нас прикончить собирался с помощью богомерзкого устройства? Тот самый Прокопий Филимоныч, который всякую павшую пчёлку оплакивает? Над телятами трясётся? У симменталок лично роды принимает? Никон это! Отработал он нас, и теперь истлит, яко гагрена жир… Лошкомоева передёрнуло: - А кто он без нас?

- Без нас-то он превосходно обойдётся! На наши-то места много желающих! А вот что нам теперь делать? Куда бежать, кому плакаться? Москве али Питеру? Гаранту али Всенародному? Даже я не знаю, кто мне теперь настоящее начальство - то ли святейший и блаженнейший Владимир, то ли обер-прокурор… К Пасхе обещали прояснить…

- Ну, ты ещё скажи, что в России двоевластие! - попробовал одёрнуть дерзкого попа губернатор Солдатиков. - Я же вам сто раз объяснял, что такое традиционная точечная демократия: это когда вертикаль власти пересекается гори зонталью самоуправления…

- Словоблудие, произвол покрывающее! - - воскликнул Плазмодий, и лик его даже слегка озарился в полумраке пещеры аввакумовской страстью, но никто этого не заметил.