Михаил Успенский - Три холма, охраняющие край света

- Эк тебя на совесть-то пробило, эпидиаскоп хренов, - сказал генерал. - Не поздно ли?

- Благоразумный разбойник на кресте раскаялся, - как-то неуверенно возразил епископ.

- И что, под амнистию попал? Или статейку ему поменяли?

- А, - махнул рукой владыка. - Не буду к вашим заблудшим душам обращаться и бисер метать, воззову к мерзкой плоти: жить охота? Вопрос был чисто формальный.

Все, собравшиеся в штабной пещере детства, не просто хотели жить. Они хотели жить всё лучше и лучше. С каждым днём.

- А вот Никону неохота, чтобы мы жили, - продолжал иерарх. - И коли уберёг нас сегодня господь от лютыя смерти, то даёт он нам знамение…

- Ну а что мы можем? - с отчаянием спросил губернатор. У него не только костюм, у него и нос был в глине.

- Мы ведь жили без Никона? - задал владыка ещё один излишний вопрос. - Жили. Другое дело - как? Ты, Аврелий Егорыч, нормальный был мент, даже героический, маньяка Девочкина повязал…

- Ага, а наградили Толстоёмова! - огрызнулся Лошкомоев и невольно прикрыл глаза, вспоминая свой звёздный час.

Этого Девочкина журналисты прозвали маньяком-джентльменом, потому что он, потроша очередную бизнес-вуменшу, приговаривал: «Ничего личного, чистая физиология».

- И ты, Олег Максимович, - воззвал поп к губернатору, - хоть и не геройствовал, но дело знал, китайцев из леса выгнал…

- А на лес всё тот же Никон сел, - буркнул Солдатиков. - Отечественный производитель…

- И ты, Саввушка-референт, надежды подавал, за бугор не уехал, только гранта тебе не хватало… Ну, дал тебе Никон грант. Куда ты его дел? То-то. И так во всём. Говорил же апостол иудейской вашей братии: «И не участвуйте в бесплодных делах тьмы, но и обличайте»! Не к душам опять же взывал, а к мошне - дела тьмы, дескать, бесплодны, отката не ждите… И я, многогрешный… А! У меня свой судья, и страшусь я его много больше, чем Никона…

Потом в пещере, которая стала удивительно тесной, забушевала такая достоевщина, какую и представить себе не смог бы герцог Блэкбери. -…и ведь прекрасно я знаю, что никогда не начинал проповедь словами «В раю зае..сь», что никакого ротвейлера не отпевал, никакую резиновую бабу не крестил, никаких греко-римских борцов не венчал, - с рыданием толковал иерарх. - А как увижу никоновскую образину, тотчас чудится - и начинал, и отпевал, и крестил, и венчал! Он ведь документами грозится, видеосъёмками! И не превозмочь мне морок!

- А молебен во здравие Ходорковского? Было ведь по факту такое мероприятие? - напомнил Аврелий Егорович. - Никон тебя отмазал…

- В конечном счёте - верный оказался экшен, - сказал референт.

- Это всё потому, что религиозную пропаганду разрешили и научный атеизм разогнали, - мрачно сказал губернатор. - Вот и полезли в нагрузку всякие чудотворцы и ясновидцы, колдуны России…

- Одного без другого не бывает, - снова подал голос референт Ценципер. - У меня же в его присутствии одна только мысль: Россию продал, Россию продал… Христа опять же распял… Младенцев избил…

- Вот так помалу Никон и претворил мелкие страстишки и предрассудки в грехи лютые, смертные, - подытожил внезапные исповеди владыка. - А знаете, что самое страшное?

- Ну? - ахнули все, хотя страшнее было бы вроде и некуда.

- А то, что вот выползем мы из укрывища на белый свет, залезем в его машину, и снова поверим в тяжкие свои прегрешения и во власти сатанинской окажемся! Вот что непереносимо!

- Мудак он, а не сатана, - проворчал генерал. - Много чести…

- А сатана-то кто, по-твоему? - вскричал владыка. - Это потом люди придумали - Люцифер, Денница, Падший ангел… Чтобы не так обидно было, что обычный…

- Ну, пока что мы в своём уме, - сказал референт Ценципер. - Ваше преосвященство… или как у вас положено?

- А, зови меня просто: ребе Плазмодий, - сказал владыка.

- Вот вы уже шутите, - сказал референт. - Это хорошо. Так вот, господа, пока мы из этого ума не вылезли, давайте здраво размыслим и решим, что будем делать… Век нам в этой пещере не просидеть, у меня, например, клаустрофобия…

- Ты и маленький ссыкун был, - заметил губернатор.

- Спасибо, патрон, - сказал Ценципер. - Можно, конечно, симулировать собственную гибель: пещеру завалить, подбросить что-нибудь из личных вещей; давай, давай, главмент, соображай, это по твоей части. А сами разбежимся по дальше. Деньги на первое время есть…

- Всё бы ты деньгами мерил, Саввушка, - горько сказал губернатор, словно сам прожил век бессребреником.

Но разжал наконец кулак, положил кейс на колени и раскрыл. Вместо положенных денег…

- Опять гербарий… - растерянно сказал Лошкомоев. - Севка, а ты как-нибудь заклясть бабло можешь? Ну, освятить?

Владыка, мирское имя которого воистину было Всеволод, руками развёл:

- Я же поп, а не колдун… Давайте отмотаем назад и разберём всё по порядку. Что мы знаем про Филимоныча? И чем это может нам помочь?

- Пацаны, я знаю! - раздался незнакомый голос.

Хотя голос-то был как раз знакомый. Просто очень давно уже не слыхали беглецы-заговорщики человеческих слов от дурачка Валетика.

- Валька! И ты в ум вернулся! - радостно вскричал Плазмодий. - Вот что значит - весна кончилась!

И, как много лет назад, снова зазвучали в разбойничьей пещере детства страшные сказки про деревню Шалаболиху…

…Падение всегда предшествует возвышению - потусторонняя жизнь давно меня в этом убедила.

Моя новая тюрьма не походила на замок из багрового гранита. Здесь были теснота, полумрак, тошнотворно пахло людской жизнью и плодами её бессмысленной деятельности.

Анабот и Сефон предали меня в руки обычных полицейских. Ну, не совсем обычных, поскольку один из них владел Жезлом На-Хага, который и обрушил на мою голову. Никакое другое оружие в мире не могло бы повергнуть меня в беспамятство, да такое глубокое, что эти невежды посчитали меня мёртвым и кинули в склеп к остальным покойникам. Я понял это впоследствии.

Когда я очнулся от холода, скорбное помещение уже пустовало. Как были использованы Азатотом тела сотен погибших в эту несчастную ночь, меня мало интересовало. На полу рядом со мной чернело какое-то тряпьё. Но Повелитель Грёз и Владыка Хаоса не нуждается в пуховых перинах. Ему достаточно малого…

Через некоторое время, согревшись, я почувствовал, что подушка моя шевелится! Неужели Азатот и после случайной своей победы не даст мне времени, чтобы восстановить свою мощь? Кто этот неведомый враг?

Я вскочил и угрожающе выкинул щупальца вперёд. Чёрное тряпьё поднялось и приобрело форму.