Михаил Успенский - Три холма, охраняющие край света

- Прославлю день, неделю, месяц, год… - проснувшийся поднялся и сел на ложе. Газета слетела к его ногам…

- Серёжа! - отчаянно вскричала Вера Игнатьевна.

- Принесли же черти этого султана, - ругался губернатор Солдатиков. - Как я его должен принимать? Официальный это визит или частный? Имею я право с ним договоры подписывать? Почему нет чиновника из МИДа? Может, это и не султан вовсе, а простой чечен прилетел…

- Простые чечены так не летают, - хмуро сказал референт Ценципер и почесал подбородок о каравай.

Вообще-то каравай, увенчанный берестяной солонкой и стоящий на серебряном подносе с рушником, должна была держать дама-конферансье из местной филармонии, одетая в подлинно национальный костюм, но о визите Салаха бен Омара объявили столь внезапно, что разыскать её в выходной день было немыслимо.

- Олег Максимович, - добавил Ценципер, - ведь мы уже который год вот так - на свой страх и риск. Пора бы и привыкнуть. За федеральную власть не спрячешься.

- Сплошной страх и постоянный риск, - вздохнул губернатор. - Как мы его посадили-то ещё… Как он бетонку не проломил…

Громадный «Боинг-дримлайн», доставивший в Малютин высокого гостя, медленно подплывал к зданию аэровокзала.

Ценципер подхватил поднос с караваем в левую руку, а правой быстро высморкался в рушник с петухами.

- До чего же крепко вы арабов не любите! - подивился Солдатиков.

- Протоколам не обучены! - глумливо сказал референт. - Ну, держись, Сеня, - сказал губернатор. - Двое нас, все остальные в разгоне. Ещё обидится, что мало народу встречает… Где я ему летом народ возьму?

- Как бы он на бэтээрах не приехал, - вздохнул референт. - А то помнишь товарища Иосипа Броз Тито? Нашу школу его тогда встречать выгнали с флажками. Югославские автоматчики из-за брони выглядывают, всегда готовые стрелять в советских людей на их же территории… Ты смеяться будешь, но так мне за Родину тогда обидно стало!

- Я и товарища Ким Чен Ира помню на бронепоезде, - сказал губернатор. - Когда не надо, мы гордые, как Кармен, а когда надо… Но султан Салах приехал не на бэтээрах.

Опустился грузовой пандус, и по нему неспешно пошагали белые одногорбые верблюды-альбиносы - небольшой караван. На каждом горбу покачивался хорошо вооружённый бедуин. Синие тюрбаны воинов пустыни топорщились всякой армейской электроникой, стволы разного калибра шарили по лётному полю в поисках злоумышленников.

Замыкал шествие белый ишак - всадником же был маленький старик в огромной чалме и драном чапане.

- Коллега, видно, твой, - хмыкнул губернатор. - Великий визирь. А где же сам? Неужели на лихом коне? Коню бы он не удивился. Подбежал мертвенно-бледный генерал Лошкомоев.

- Неужели они так по улицам пойдут? - простонал он. - Надо же договориться было о порядке! А вдруг с балкона пацан из воздушки пульнёт ради смеху? Они же весь город разнесут!

- Соскучился по мелочной опеке Москвы? - спросил референт.

- Ну, снайперов-то у нас хватит, - сказал генерал. - Если что. Где же этот султан?

Верблюды и всадники выстроились вдоль красной ковровой дорожки в ожидании.

Из тёмной бездны «дримлайна» показалась процессия.

Чёрные босые гиганты, чьи чресла препоясаны были шкурами леопардов, несли на плечах огромный паланкин. Стёкла паланкина, наверняка бронированные, изнутри затянуты были узорными занавесками.

Губернатор и присные ожидали, что процессия возле них остановится, но гиганты даже не удостоили никого взглядом и продолжали двигаться дальше, сопровождаемые по бокам боевым бедуинским охранением. Направление они держали, в общем, правильное.

- Неужели все сорок километров пешком пойдут? - ужаснулся губернатор. - Эй, эй! Уважаемые! Мы здесь! Уэлкам! Салам алейкум!

- Не стоит унижаться, - сказал референт. - Видимо, он не к нам. Не по нашей части…

- Неужели… к Никону? - спросил Солдатиков.

- А кто ещё тут власть, - вздохнул Ценципер. - Но мог бы и не опускать старых соратников…

- Кошка скребёт на свой хребет! - вспомнил о заговоре губернатор.

Только ишак «великого визиря» задержался возле малютинского начальства.

- Скажи, о неверный пёс, - ласково, но порусски обратился старичок в чапане к Солдатикову, - как моему повелителю быстрее добраться до обиталища Матери Всех Пчёл? Губернатор побагровел.

- Почему… на каком… вы на российской земле! - вскричал он довольно жалким фальцетом. - Извольте вести себя!

- Сейчас я прикажу слабоумному палачу Махфузу публично изнасиловать тебя, - всё так же ласково продолжал старичок. - И тогда ты сразу вспомнишь дорогу.

- Где же Никон? - затосковал губернатор. - Пусть бы сам и встречал! Уважаемый! - заорал он старичку.

- Тебе чего надо? Какой тебе матери? - Мой повелитель направляется туда, где реки текут молоком и мёдом. Это Сибирь?

- Сибирь, Сибирь, - губернатор неожиданно для себя прижал руки к груди и дважды поклонился.

Референт Ценципер, человек с неестественно умным лицом, произнёс несколько гортанных слов.

Старичок в чапане встрепенулся и прошипел ответные слова.

Генерал Лошкомоев тупо глядел вслед удаляющейся процессии и конвою, потом выхватил мобилу и заорал:

- Движение не возобновлять вплоть до моих распоряжений! А я почём знаю? Пусть вертолётом добираются или через Сухарево!

Ценципер и «великий визирь», источавшие ненависть, обменивались информацией, помогая себе пальцами и используя каравай да солонку в качестве наглядных пособий по географии. Голоса их становились всё громче, покуда не возвысились в откровенный визг.

Визг внезапно оборвался, собеседники развели руками и раскланялись.

Дедушка в чалме ударил ишака пятками и помчался догонять своего повелителя.

Губернатор и генерал вопросительно глянули на референта.

- А, старинный спор семитов меж собою, - махнул рукой Ценципер. - Короче, султан этот точно, как и предполагали, к Филимонычу приехал, хочет его пчёлами лечиться.

- Да, нестоячка в таком возрасте - это трагедия, - задумчиво сказал генерал. - Вот почему он с нами толковать не стал: стеснялся парнишка! Олег Максимыч! Пока они туда доползут, асфальт на мосту уже уложат! Не к нам султан - и ладно! У нас своих дел хватает. Значит, турковская племянница с ухажёром у меня в управлении… Дай-ка сюда! С утра пожрать по-человечески не могу!

С этими словами милицейский генерал вырвал у референта хлеб-соль и принялся терзать каравай.

Майор Одинцов изо всех сил разглядывал гражданина Великобритании и напряжённо размышлял, о чём бы ещё его спросить.

Всё, всё в майоре твердило ему, что парня следует немедленно отпустить, извиниться на всякий случай, лучезарно улыбнуться и пожелать как можно больше всего хорошего. Иначе не оберёшься неприятностей. Кроме того, парень действительно ни в чём не виноват - хотя вот уж это в России никогда не являлось смягчающим обстоятельством.