Джон Варли - Титан. Фея. Демон

— А Адам?

— Невинен как дитя, — с улыбкой ответил Крис. Робин улыбнулась в ответ, припомнив, как тепло относились они друг к другу много лет назад. Она даже готова была простить ему его шерсть — пусть даже на время. Затем она впервые оглядела окрестности и нахмурилась.

— Что это за место? — спросила она.

— Источник молодости, — ответила Сирокко.

Некогда в Гее было двенадцать источников. Затем тот, что в Океане, пропал во время Бунта. Тот, что в Тейе, ушел глубоко под лед, а источники в Мнемосине и Тефиде скрылись в толще песка. Из оставшихся восьми семь были резко перекрыты в один и тот же день двадцать лет назад — в тот самый день, что увидел смерть первого воплощения Геи и дождь соборов с небес.

Но над Дионисом Гея была не властна, ибо центральный мозг этого региона был мертв. Гея никак не могла повлиять на эти земли. Она лишь мота послать сюда свое воинство и превратить Беллинзону в кромешный ад, но более тонкие функции были ей недоступны.

Несмотря на это, Дионис на удивление процветал. Сирокко полагала, что тут могли приложить свою руку гномы. Так или иначе, флора продолжала расти, воды течь, а воздух циркулировать.

И источник по-прежнему действовал.

Именно источник был первопричиной того, почему Крис построил «Смокинг-клуб» именно в этих краях. Он сам нуждался в этом не меньше Сирокко. Это была хорошая мысль быть поближе к источнику и не спускать с него глаз.

— Откуда мне знать, что он мне не повредит? — поинтересовалась Робин.

— Об этом и думать нечего, — ответила Сирокко.

— Да, я знаю, ты говорила, но… откуда тебе знать? Может, тут фокус. Может на тебе рука Геи.

— Если так, тебе уже крышка, — заметила Сирокко. — Ты уже сказала, что мне доверяешь. Так либо доверяешь, либо нет.

— Доверяю. На уровне эмоций.

— Только так и может быть. Логика тут ни при чем. Нет логического способа доказать, что Гея мной не руководит.

— Знаю. Извини. Я немного нервничаю.

— Не надо. Просто разденься.

Сирокко отвернулась, чувствуя, что Робин так же нервничает насчет раздевания, как и насчет всего остального. Она даже решила отослать Криса и пригласить его позже. Но затем, повернувшись и увидев, как Робин вылезает из штанов, поняла, что Крис тут ни при чем. Сирокко отчаянно надеялась, что у нее ничего не выразилось на лице, но в горле неотвратимо застрял комок внезапной жалости.

Вид голая Робин имела очень жалкий. Она и так выглядела бы достаточно жалко, но для той, кто видел ее в блеске славы, это зрелище просто разрывало сердце.

Все татуировки сильно выцвели. Сирокко уже видела Глаз и Пентакль на голове, а также часть змеи на предплечье. Какие же они у девятнадцатилетней Робин были яркие и красочные! А теперь они выглядели мутными; на пепельно-сером рисунке едва виднелись тускло-красные и грязно-зеленые краски. Четвертая татуировка — змея вокруг ноги — мало чем отличалась от остальных. Но пятая была совсем исковеркана.

Невелика потеря для мира искусства, подумала Сирокко, но все равно страшное издевательство. Робин очень рано узнала о том, что все ее дети получат тот же недуг, который был у нее и избавляться от которого она явилась в Гею. И в порыве юношеской бравады сделала у себя на животе чудовищный рисунок. Рисунок этот изображал жуткого монстра, который прорывался из-под ее кожи — пытался пробиться из матки во внешний мир с помощью клыков и когтей.

— Искра оказалась слишком велика, — скорбно пояснила Робин, потирая шрам, от которого татуировка казалась еще уродливей. — Мне пришлось сделать кесарево сечение. — Она стояла с поникшими плечами, пытаясь как бы случайно сцепить руки на животе. Кожа ее была бледной, а волосы безжизненными. Лицо покрывали морщины, и даже зубы выглядели скверно. Робин давно махнула на себя рукой. Одно дело — старение; здесь же было нечто совсем иное.

— Ничего, — пообещала Сирокко. — Все скоро наладится.

Она вошла в воду и протянула подруге руку.

Робин и не предполагала, что вода бывает такой горячей. Но странное дело — жар чувствовался, однако ожогов не было и в помине.

Входили они не спеша. Вначале погрузились по лодыжки, затем по колени, затем помедлили, прежде чем войти по бедра. Крис был по одну сторону от Робин, Сирокко по другую. Все трое держались за руки.

Вода — если это была вода — имела сладковатый запах, а цветом и консистенцией напоминала мед. Нет, подумала Робин, на сироп это не похоже. Скорее что-то вроде нектара.

Войдя по талию, Робин невольно охнула. Жидкость просачивалась в ее нутро. Чувство было такое, будто ее вагину и кишечник наполняет прекрасное масло. Казалось, Робин должна была бы чувствовать отвращение, но голая правда заключалась в том, что как раз этого она не ощущала. Все казалось восхитительным. Ничего подобного Робин никогда не испытывала. Тело ее подрагивало, а колени слабели. Сирокко ее поддерживала. Вода уже доходила ведьме до груди.

Робин расслабилась в руках Сирокко, а Фея тем временем говорила, что делать. Закрыв глаза, Робин почувствовала, как рука зажимает ей ноздри, — и погрузилась в воду.

Все было как во сне. Не хотелось вообще выходить наружу. Потребность сделать вдох постепенно нарастала, но в тот самый миг, когда потребность эта сделалась слишком сильной, Робин почувствовала, как губы Сирокко прижались к ее губам, и она втянула в себя дыхание Феи. Потом медленно выпустила.

Так продолжалось долго. Робин не считала, сколько раз, но точно знала, что долго. Затем подводные поцелуи прекратились. Робин снова ощутила, как нарастает потребность вдохнуть. Сирокко сказала ей, что делать, но Робин все еще была немного напугана. Неужели она должна до такой степени довериться Фее?

А почему бы и нет? Робин почувствовала, как рука отпускает ее ноздри. Горячий нектар сразу туда проник. Она открыла рот. Воздух забулькал наружу, а влага потекла внутрь.

Пока наполнялись легкие, Робин испытала несколько спазмов и попыталась выкашлять остатки воздуха. Она билась, но ее крепко держали. А потом снова наступило спокойствие.

Сирокко почти пол-оборота держала Робин в воде, затем вынесла на берег и положила рядом с Адамом, который все еще спал. Крис достал полотенце, и Сирокко принялась вытирать маленькую ведьму. Золотистая влага капала у Робин изо рта. Сирокко похлопала ее по спине — и Робин снова задышала, выплюнув из горла последние два-три литра. Кожа ее стала коричневой и такой горячей, что нельзя было дотронуться.

— Давай теперь ты, — сказал Крис, беря полотенце. — Я о ней позабочусь.

Кивнув, Сирокко вошла в бассейн. Мгновение — и она уже плавала под самой поверхностью. Когда через пол-оборота она вынырнула, ее длинные волосы — мокрые, прилипшие к плечам, — были уже не седые, а блестяще-черные.