Евгения Празднова - СССР-2061: сборник ЭКСМО

Заруба ожесточенно сопел, но Гильямов подумал несколько секунд, и ответил:

— Вот там, где теоретикам тяжело, а ваши черти копыта ломают — мы опыта и наберемся. Быстрее, чем здесь — раз в сто быстрее!

— А нет такого закона, — сказал я. — Нет такого закона, чтобы советские школьники опытом обзаводились за счет здоровья и жизни сотен других людей.

Я подождал, пока оба путешественника нальются устойчиво красным, и продолжил, ткнув пальцем в потолок, в данный момент как бы символизирующий ледяной вакуум Вселенной:

— Вот там, граждане задержанные, любая ваша ошибка, даже самая ничтожная, обязательно обернется катастрофой. Так что такой опыт обрести вы сможете только один раз — первый, он же последний…

На панели стола вспыхнуло окно дежурного, я ответил.

Дежурил Токорбаев — и я увидел, что его и без того не самые широкие глаза сейчас вовсе ужались до минимума.

— Товарищ майор, за диверсантами прибыл конвой! — судя по всему, эта новость его самого отчего-то весьма радовала.

— Ну, впустите конвой…

Конвоиры были старше задержанных лет, от силы, на пять. Главной была инспектор кызылординской Детской комнаты милиции лейтенант Динашева — обладательница умопомрачительных ресниц, черной косы и редчайшего казахского имени Пенелопа. Новенький бирюзовый мундир, несомненно, ей шел, но в комплекте с этими вот километровыми ресницами и всем прочим выглядел некоей архаической нелепицей, вроде тазика, который дон Кихот из Ламанчи таскал на своей голове, полагая шлемом Мамбрина.

Санчо Пансой при инспекторе Пенелопе Динашевой состояло некое гражданское лицо, лет девятнадцати, со старательно нахмуренными бровями. На гражданском лице будто бы даже светилась надпись: «Я — студент педфака на практике; будьте снисходительны!».

Сразу после взаимных представлений инспектор начала суетиться. Она зачем-то еще раз сняла биометрию с задержанных, еще раз убедилась, что они — именно Гильямов С.О. и Заруба В.П., сделала еще одну копию акта о задержании, и, в конце концов, затеяла еще одну разъяснительную беседу.

— По Союзу это уже восьмой случай с начала года, — сообщила она почему-то Нелыкину. — В прошлом году было зафиксировано девятнадцать попыток проникновения детей и подростков на космические суда. Восемь случаев переохлаждения, десять случаев обезвоживания, иные травмы. Одного мальчика придавило погрузчиком — в результате у него серьезно поврежден позвоночник…

Субчики наверняка слышали всю эту статистику неоднократно, и не проявляли ни малейшего раскаяния по поводу возможных несчастий. Зато Нелыкин встрепенулся:

— А ведь их всех в погрузочном шлюзе отлавливают, и этих — тоже, — сказал он. — Они отчего-то уверены, что на корабль можно попасть именно таким путем…

Гражданское лицо вдруг фыркнуло:

— «Отчего-то»! Понятно — отчего. Начитались Курлыкова, вот и весь секрет. Ну, Курлыков, публицист. «Двадцать очерков с маршрута Земля-Марс-Земля». Сам-то он за пределы космопорта на Марсе не выходил, но слывет главнейшим специалистом по побегам с Земли.

Нелыкин посмотрел на него с уважением. Он вообще пренебрегал теоретической базой, потому что в уголовном деле больше полагался на практику, в которой равных ему было не много — до операции на сердце. А тут вдруг паренек сходу объяснил то, над чем мы ломаем голову уже третий год: почему вся эта публика рвется именно в самый опасный погрузочный шлюз.

— Этот Курлыков много всякой ереси написал в книжке своей, — с хищным удовольствием продолжил изобличать практикант. — Просто удивительно, что еще никто не погиб, следуя его советам. А ведь следуют! Под впечатлением от примера московского пионера Васи Середяна, якобы бежавшего на Марс и даже принятого там в бригаду связистов. Разумеется, Вася Середян существует лишь в воображении публициста Курлыкова… Эх! Взять бы его за шкирку, да заставить написать опровержение!

Белобрысый Заруба свирепо глянул на гражданское лицо и, судя по всему, собрался было заявить, что, дескать, нет такого закона — советских публицистов за шкирки хватать! — но потом вдруг передумал и с индейским хладнокровием уставился в стену.

— Ладно, — сказал я, — пакуйте эти молодые организмы.

— Что? — переспросила инспектор Динашева, моргнув несколько раз — так, что случился даже небольшой сквозняк.

— Забирайте, — я сделал рукой величественный жест. — Вы их сразу домой отправите?

— Нет, поздно уже, ночь, — ответила она. — Переночуют у нас в Центре, а утром мы их ведомственной «стрелой» отправим в Акмолинск. Там их Ольга Павловна встретит. Ребята, вы ведь знаете Ольгу Павловну?

Судя по тому, как померкли их взоры, эту самую Ольгу Павловну ребята, уж конечно, знали очень хорошо — и воспринимали ее куда серьезней, чем старых клоунов вроде меня. Должно быть, сложная женщина.

Инспектор снова засуетилась: оказалось, что собирать в дорогу аж двух старшеклассников, оснащенных аж двумя рюкзачками — занятие ответственное и даже драматическое. Наконец, усталые и недовольные ребята были готовы вернуться домой.

— Спасибо вам большое! — часто-часто замахала ресницами лейтенант Пенелопа Динашева. Смотреть на это можно было бесконечно.

— Нам — то за что? — ответил я. — Вот внизу, на пропускной, дежурит сержант Токорбаев, задержавший этих правонарушителей. Вот он — герой. В торжественной обстановке вручим ему орден. «За поимку космических зайцев», второй степени, да.

— За двоих разве не первая полагается? — хмуро пошутил Гильямов.

— За двоих — вторая. Вот если бы вы оказали сопротивление при задержании, то тогда бы была первая!

— Ага, — хмыкнул Заруба. — И нашивка за ранение. Пойдем, Гиля…

— До свиданья, девочки и мальчики, — я отсалютовал им ладонью и закрыл дверь. Даже когда они зашли в лифт, было слышно, как неистовствует Пенелопа Динашева, взывая к взрослой сознательности отдельных школьников. Вот так вот. Я им полчаса объяснял, что никакие они не взрослые, а самые что ни на есть дети (во вполне свинской, причем, манере объяснял), а она мне сейчас всю эту педагогику порушит за пять минут. «Взрослые», да уж…

Правый висок уже давно ныл пронзительно и длинно, а в левый, наоборот, вяло долбилась невнятная тупая боль.

Присев на стол, я принял свой вечерний коктейль из пилюль, запив его выдохшимся нарзаном.

— Охраниловка у нас — ни в какую, — рассеянно наблюдая за мной, сказал Нелыкин. — От верблюдов и овец еще помогает, а от старшеклассников — уже нет. Они в нужном секторе сканеры заблокировали за минуту. А уж через три забора перемахнуть таким акробатам — тьфу. Фашистов на нас нет, вот что. Расслабились… Ты домой-то едешь?

— Смысл? — спросил я, допив минералку прямо из горлышка. — В семь утра орбитальный транспорт встречать.